А дракон обхватил ладонями мое лицо. Сухие горячие пальцы, жесткие мозоли.

— Чем помочь?

Я облизнула обветренные губы. Мысли путались.

— Нужна энергия, — сообразила я наконец. — Рискнешь?

И нащупала в кармане верный скальпель.

Исмир понял мгновенно. Цедить силу по капле долго, надо напрямую, но это опасно. Ведь так легко взять слишком много, вычерпать до дна!

— Да, — ответил он просто.

Легко-легко прикоснулся губами к моим губам. Забрал скальпель и, даже не поморщившись, чиркнул себя по ладони. Взял мою безвольную руку, тронул кожу лезвием.

— Бери. Я, дракон Исмир, Хозяин зимы, отдаю добровольно.

Он переплел наши пальцы, и меня словно прошибло током. Сколько же в нем силы? Надеюсь, хоть дуговых ожогов не будет!

Это была последняя связная мысль.

Проклятая скрипка делала свое дело. Доктор и медсестра застыли. От храпа Локи подрагивали стены.

Хуже всего, что сон одолевал и нас. Первой сдалась тетя Хельга, прикрыла глаза, чуть слышно захрапела — стоя, как лошадь. На сером лице Эринга жили только глаза. Исмир тоже выглядел осоловевшим. Бледный до зелени, в испачканной кровью рубахе, он едва стоял на ногах. Проклятье, я вытянула у него слишком много!

Хотелось лечь, и чтобы просто больше никто никогда не трогал. Я отчаянно замотала головой. Перед глазами все плыло. Надо заканчивать!

«Отлично! — сказал голос в моей голове. — Отдай их мне!»

Я откуда-то знала, о чем речь.

— Исмир, уходи. И выведи тетю с Эрингом. Слышишь?

Он поморгал, замедленно кивнул и ухватил Эринга, который намертво вцепился в скрипку. «Намертво» — правильное слово.

А я шагнула вперед, опустилась на корточки и тронула пальцем подсохшую кровь пентаграммы.

— Тебе, Хель!

Богиня довольно вздохнула, и кровавые знаки осыпались пеплом.

В пещере разом потемнело. Алые руны и пентаграмма погасли, осталось лишь слабое бледно-голубое свечение. Сейчас оно не помешает.

Я мимоходом коснулась застывшего доктора — и на ледяной пол осели хлопья жирной сажи. Подхватила довольно агукающего младенца. Здравствуй, маленький Проводник.

Шаг вперед на подгибающихся ногах, еще один.

— Тетя, держи!

Я сунула пискнувшего младенца тете Хельге, которая машинально прижала его к груди. И краем глаза увидела, как Исмир волочет ее и Эринга к выходу. Туда, где воет вьюга.

Хорошо! А мне нужно доделать. Ни гнева, ни страха, ни сожаления, лишь усталость. Бесконечная усталость. Я нашла медсестру, притронулась к ее руке.

— Прими, Хель!

И ветер разметал белый пепел — все, что осталось от «Лив».

Я лишь краем глаза успела рассмотреть пещеру за ее спиной. Нагое тело бога в каменной чаше, наполненной желтой вязкой жижей. Метры и метры рыжих волос, устилающих каменный пол. И ногти, ничуть не короче божественной шевелюры.

«Так вот из чего построят Нагльфар! — подумала я. — Сколько же он спит?!»

Я крепко зажмурилась. Шагнула назад, и еще. Стоп, дальше нельзя. Отступить на девять шагов — оказаться в царстве Хель.

«Проклятые ритуалы!» — мелькнуло в голове. Хотя что я теряю? Двум смертям не бывать, а умереть во сне — это совсем не больно…

Словно сквозь вату донесся крик. Кто-то подхватил меня на руки, попытался растормошить.

Я с трудом приподняла веки и увидела склонившегося надо мной Исмира.

— Все хорошо! — шепнула я и попыталась улыбнуться.

Он дернул щекой, с заметным трудом поднял меня на руки и побрел к выходу. В лицо ударил ледяной ветер, кожу обжег снег.

Смех Хель, пробирающий до костей. И темнота…

— Э-э-э. Осторожно, а? — попросил знакомый голос.

— Тяжелый! — пропыхтел другой.

— Э. Как сдвинуть?

— Медведи не увезут! — авторитетно заявил третий. — Только кусками.

— Я тебе дам — кусками! — вознегодовал первый голос и послышалось глухое «шлеп». — Сам пойдет! Разбудить бы, э?

И грохот, который и мертвого подымет. Я мертвой не была. Наверное. Тепло и уютно, только тело словно чужое — не было сил даже поднять голову.

Меня бесцеремонно подергали за ногу.

— Э. Ты там живая?

— Да, — прошелестела я, мельком удивившись, как слабо и хрипло прозвучал мой голос.

— Э-ге-ге! — обрадовалась Мать. Наконец-то я ее вспомнила. — Тащите!

Меня выволокли из-под крыла дракона. Холодный воздух — как ледяной душ. Брр! Я поморгала и попыталась осмотреться.

Исмир в драконьем облике привольно раскинул крылья и хвост по снегу. Белая чешуйчатая грудь мерно вздымалась. На санях в стороне уже сладко посапывали тетя Хельга с Эрингом, укрытые пушистым мехом. Слава всем богам, живые!

Мать осторожно потыкала ломом дракона, недовольно дернувшего хвостом, и авторитетно заявила:

— Оклемается! Нужен отдых. И лед, э?

Я понимающе кивнула, едва не впечатавшись носом в снег. Разумеется, ничто не подпитает Исмира лучше родной стихии. Он отдал слишком много, а потом вытащил нас всех из этой проклятой пещеры.

— Я посплю, — сказала я, едва шевеля губами. — Немного.

Ноги как ватные, в голове туман. И, уже проваливаясь в сон, я вдруг поняла: получилось! Рагнарека не будет. Во всяком случае, в этот раз.

Только сил не осталось даже обрадоваться.

* * *

— Проснулся! — доложила вломившаяся хель и оперлась о копье, пытаясь отдышаться. — Э?

— Спасибо! — ответила я, торопливо допивая кофе. — Мать в курсе?

Она кивнула. Исмир проспал почти двое суток, за это время мы вполне обжились у хель, даже в местном празднике поучаствовали. Только запасы еды подходили к концу, так что пора бы и честь знать.

— Регина, детка, мы тут подождем, — деликатно сказала тетя Хельга, удерживая за рукав дернувшегося Эринга.

Я лишь благодарно кивнула. Хоть попрощаемся без свидетелей!

А на улице уже ждали сани, груженые свежим мясом. Запряженные в них медведи алчно косились на туши, но посягнуть не пытались. Еще бы, ведь на облучке грозно потрясала ломом Мать.

— Э-э-э! Поехали! Кормить надо, а?

Я только кивнула и перебралась через бортик.

И вновь мчали сани по ледяной равнине, тяжело дышали медведи, ветер уносил разухабистую песню…

Дракон расхаживал взад-вперед перед бывшим проходом в пещеру, который теперь наглухо перекрыл обвал. Обернулся на звук, приветливо махнул лапой.