– О господи, – безнадежно вздохнула Лиза, – да неты оставила, я ж сказала. Это Гюлизар-ханым так подстроила, хотела тебяпогубить, а меня возвысить.

– Неверный слуга хуже ворога! – пробормотала Чечек.

– Хватит болтать, – взмолилась Лиза. – Коли нехочешь, чтобы пришли да на правеж тебя поволокли, делай что-нибудь! Бежать тебенадо!

– Нет, быть не может, – отмахнулась Чечек. – Неверю я тебе.

Тут в дверях показалось румяное узкоглазое личико.

– Валиде и ты, госпожа! Всех вас в подвал кличут. Господиннаш султан всех там ждет. Приказано спешить, – она увидела босые ногиЧечек, – и обувку всю с собой велел прихватить, какая есть.

Молоденькая служаночка исчезла.

– Слышала? Ну что, врала я тебе? Врала?

Чечек взглянула исподлобья.

– Не посмеет он на меня руку поднять!

Лиза горестно усмехнулась:

– А на меня посмел? И на Гюлизар-ханым?

Темные глаза Чечек заволокло дымкой страха, но она неуступала:

– Почем знать, может, это ты сама башмак мой в золевыгваздала!

– Хорошо, – обреченно кинула Лиза, – я этосделала, хорошо. Но зачем к тебе-то пришла? Зачем упредила, скажи, христаради?!

Чечек, видимо, растерялась.

– Не знаю… – И снова взвилась: – Не знаю, не ведаю! Непойму, какой прок тебе от меня беду отводить!

Лиза смотрела на нее, не находя ответа.

– Ты… так похожа на мою сестру! – вдруг выговорила она,словно бы против воли, и встрепенулась: и впрямь! Вот кого напоминала ей пороюЧечек! Да Лисоньку же!

– Сестру?.. – повторила Чечек, голос ее дрогнул.

– Да! – Лиза горячо стиснула руки. – Мы тут, начужбине, и впрямь как сестры с тобою. К лицу ли нам, сестрам по крови, по вере,друг дружке горло рвать из-за нехристя кровожадного?

– Ой ли? – Чечек лукаво повела бровью. – Будто онтебе не по сердцу?

Жар ударил в лицо, но Лиза заносчиво вскинула голову:

– Нет. Нет. Было наваждение бесовское, да прошло. Видеть егоне могу!

– Иль другой у тебя есть? – Глаза Чечек вспыхнулидевчоночьим любопытством.

– Другой? – Что ответить? Есть ли он, другой? Знатьбы! – Бог весть, жив он, нет…

Лицо Чечек отуманилось.

– Вот и я не ведаю, мой-то жив ли? Он москов, как и ты. ЛехВолгарь его имя.

– Волгарь? – встрепенулась Лиза. – Вот чудеса! Такведь и я с Волги!

– Ну?! Не встречала ль его там? Видный собою парубок, очиголубые, кудри русые…

Лиза неприметно вздохнула.

– Таких видывала, но с этим прозваньем не знаю никого. Онжених тебе?

Чечек еще пуще помрачнела:

– Он коханый [125] мой, друг отца. Ямечтала, он на мне женится, хотя у меня иной был жених. Жених-то меня татаринуи продал, будь проклят во веки веков! Обманом из дому увез, а потом бросил,будто справу ненадобную. Татарин вел на сворке какого-то жалкого монаха, и лишьувидел его Славко, начал за него любые деньги, коня давать, а потом и меня впридачу, словно тот монах был ему брат родной. Гореть бы ему в огне адовом, несгорая, тому Славку! Век не знать душе его спасения…

– Чечек… – схватила ее за руку Лиза, но та отмахнулась:

– Не кличь ты меня сей кошачьей кличкою! Дарина – имя мне.

– Дарина, голубушка, о чем это мы?! На что время тратим?Того и гляди, придут сюда, твой башмак отыщут. Такового малюсенького следочканичья нога, кроме твоей, оставить не могла. Бежать нам надобно!

– Куда бежать-то? – печально усмехнулась Дарина. –В окошко не выскочить, по саду шагу не ступить – тут же схватят.

– Куда? А вот куда! – Лиза подскочила к окну, потянулакованую розу. – Смотри!

Дарина даже за сердце схватилась, когда мраморная плита стихим шуршанием отъехала в сторону, открыв тьму подземного хода.

– Так вот оно что… А я твердила: мол, той скаженный [126] Мансур к тебе хаживал, а что да как, толком и знать незнаю.

Вспомнив, каким боком чуть не вышла Лизе ее клевета,покраснела.

– Ты уж прости меня, девонька. Когда Славко продал меня низа что ни про что, я во всех на свете изуверилась. Он ведь любил меня, ветру недавал венути, а потом… Озлилась я тогда, озлобилась. В каждом врага видела, отбога отворотилась, душу свою продала за спокой, за тепло, за ласку, чтоб горя истраха не знать… Прости меня!

– Замолчи, Дарина, – глухо перебила Лиза. Комок слезподкатил к горлу. – Думаешь, я лучше тебя? Кабы я сейчас прощенья началапросить у всех, пред кем виновна, мне бы всю Россию пришлось изойти, да еще ина небеса, на тот свет заглянуть! Ну, полно лясы точить. Бери дитя и бежим,пока не поздно.

Дарина, понурясь, села на постель.

– Сама посуди, ну куда бежать мне теперь? К Леху? Может, они думать обо мне забыл. А тут все ж дитятко родимое. Вырастет без меня таким женехристем и лиходеем, как отец его да этот Гюрд, сила нечистая. А кольостанусь, хоть изредка буду видеть его, говорить с ним, может, и сберегу емудушу живую!

– Да ведь Сеид-Гирей тебя… – Лиза не договорила.

– Чечек! – внезапно раздался в коридоре голос султана.Словно бы гром небесный грянул. – Где ты, Чечек?

Дарина метнулась к Лизе и трясущимися руками подтащила ее ктемному отверстию в стене.

– Беги, ты беги, – бормотала она. – А я, бог даст,и отговорюсь от господина моего. Глядишь, вспомянет про сыночка и дрогнет рука,а мне ведь и не надо больше ничего. Глядишь, он меня пожалеет, опять полюбит,коли ты поперек дороги стоять не будешь!

И она толкнула Лизу с такою силой, что та не удержалась наногах и скатилась по ступенькам в подземелье. А Дарина кинулась к окну,вцепилась в узорчатую решетку, наудачу ища скрытую пружину, и вот плита началамедленно наползать на стену.

– Прощай, сестрица! – донеслось до Лизы, которая,вскочив, ринулась было вверх по ступенькам. – Коли встретишь Волгаря,скажи ему… – Потайная дверь затворилась, и сырой полумрак воцарился кругом.

* * *