class="p1">— Господин Макнафер, вы слишком торопитесь, — я резко вскочила и встала между ним и девушкой, меня бесили его попытки ее подкупить и соблазнить подарком. — Мы четко объяснили свою позицию: подарки Зоуи будет принимать только от жениха. Вы уже довольно показали свою щедрость, но мы не покупательницы в вашем магазине.

— Приношу свои извинения, — он, наконец, смутился, поклонился и уложил колье обратно на бархатную подушечку. — Я лишь думал, что этот комплект прекрасно оттенит красоту вашей дочери, и немного увлекся. Простите меня, леди Зоуи.

— Ничего, — пролепетала та, краснея.

«Вот хитрющий котяра», — мелькнуло у меня в голове.

Макнафер закрыл шкатулку и небрежно отодвинул ее на край стола.

— Кстати, — «вспомнил» он, — я ведь так и не спросил вас. Миледи Матильда, что за мастер изменил платье вашей дочери? Я не слышал о таком, хотя знаком со всеми красильщиками в городе. Это техника была великолепна, вы обязаны дать мне контакты мастера!

Я усмехнулась: «льстец».

— Но... матушка сделала все сама, — пролепетала Зоуи, а потом покосилась на меня испуганно, сообразив, что я могла не хотеть рассказывать об этом, и потупилась.

— Вы должны мне все рассказать, — удивленно распахнул глаза Макнафер.

— Быть может, вы останетесь на чай, и мы обсудим, сколько может стоить секрет нестирающейся краски, — сощурилась я.

— О, весьма любопытно. А краска у вас только розовая? Впрочем, и этот цвет может стать очень модным.

— Как раз нет, этим методом можно добиться разных цветов в зависимости от некоторых условий. И узоры тоже могут быть разными.

— О, потрясающе. Чего же вы хотите за этот секрет?

— Обсудим, — сощурилась я.

Макнафер довольно ухмыльнулся. Тут мы с ним говорили на одном языке.

Глава 85

Матильда

— Хорошо, я сообщу, когда мои юристы подготовят договор, — прощаясь, господин Макнафер любезно склонился и поцеловал мне руку. — С вами приятно иметь дело, ваша светлость.

— Надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество, господин Макнафер, — пропела я.

Наконец, он спустился с нашего крыльца и забрался на статного белоснежного коня. Я любезно улыбнулась ему в след.

— Потрясающе, — выдохнула Зоуи, когда мы, наконец, остались наедине.

На мои губы вылезла язвительно-хищная ухмылка:

— Не понимаю, о чем ты, — с притворной скромностью произнесла я и вернулась назад в комнату.

— Вы... вы были великолепны, матушка! Я даже не представляла, что такое возможно. Учитель этикета всегда говорил, что возражать мужчине, тем более, спорить — это не то, что должна делать добропорядочная леди. Леди должна мягко уходить от ответа, в крайнем случае, ссылаясь на волю своего опекуна или супруга. Вы же... — она смотрела на меня полными восторга глазами.

— Нужно учиться отстаивать свою позицию, не переходя на хамство, ведь всегда может случиться так, что не на кого будет сослаться.

Зоуи в ответ грустно кивнула, вероятно, подумав о плохом: о смертях близких — отца, будущего мужа. Только в этих случаях в этом мире женщина оказывается одинокой вдовой, которая сама управляет собой. На деле же все сложнее, как всегда в жизни.

Честно говоря, то, как мы с господином Макнафером обсуждали условия передачи прав на мое «изобретение» — это было на грани приличий и хамства, что-то среднее между светскими шпильками и общением хабалистых торговок на базаре. Что делать, кто ходил по рынкам в девяностые, и не желал остаться без последних денег, быстро научался торговаться до хрипоты, я честно использовала все актерское мастерство, изображая, как я не заинтересована в сделке. Помогло и знакомство с Патриком Вилфорном, упомянув, что их семья с удовольствием купит наш тайный семейный рецепт окраски ткани, я сумела-таки продавить Макнафера на более выгодные условия. Правда, честно призналась, что при массовом производстве, скорее всего, технология быстро утечет в чужие руки, но купец отмахнулся, заявив, что это его дело.

В итоге мы сошлись на значительной сумме денег, но, самое приятное, я выторговала нам право пойти в его магазин и выбрать любые ткани — а это в свете приближающихся балов было очень ценно.

Я заметила, что Зоуи во время нашего с Макнафером разговора сперва очень испугалась, сидела зажатая, но потом, постепенно смогла расслабиться. Впрочем, от ее обычной кокетливой манеры поведения не было и следа, кажется, вчерашний случай сильно впечатлил бедняжку. Ну, или она испугалась, что я насильно попытаюсь выдать ее за Макнафера.

— Идем-ка, поговорим, — подхватив дочь под руку, предложила я и проводила ее до малой гостиной. Там я не позволила Зоуи отсесть от меня подальше на кресло, вместо этого притянула ее к дивану. — Что ты вообще думаешь о произошедшем?

— Я не подозревала, что какую-то краску для ткани можно так дорого продать, — растерянно протянула Зоуи, теребя свой рукав.

— Я спрашивала несколько о другом.

— Я поняла, — отведя взгляд, тихо произнесла она.

Понятно, о предложении купца она говорить была не готова.

— Послушай, Зоуи, я ведь не собираюсь на тебя давить или как-то заставлять. Понимаю, в последнее время в твоей жизни слишком много всего произошло: мы все скорбим о гибели твоего отца, но время не стоит на месте, приходится выходить в свет, да и вчерашнее происшествие... Я понимаю, событий слишком много, и в Макнафер не кажется тебе удачной партией, но все же... — она подняла на меня пронзительный взгляд. — Просто приглядись к этому молодому человеку, не думай о его происхождении, думай о нем, как о человеке, с котором тебе нужно будет жить оставшуюся жизнь.

— Можно же переселиться в разные покои, — пробормотала Зоуи, отведя взгляд, — и вообще почти не встречаться.

— Неужели для тебя происхождение куда важнее личных качеств и внешности? Хочешь, чтобы я подыскала тебе в мужья бедного немощного старца, но зато с богатой родословной? Люди ведь не кони, чтобы выбирать пару по крови, смотри на все в целом: ум, приятное общение, приятная внешность. Тебе должно хотеться прикоснуться к мужу, а не брезгливо вымыться после поцелуя.

— Если вы так хотите, чтобы я согласилась на это предложение, я соглашусь, — вдруг заявила Зоуи решительно. — Если такова ваша воля... я знаю, вы хотите мне добра, вы даже не взяли украшения, — в ее глазах сверкнули слезы. — Если так