Важное влияние на внутреннюю политику сталинского руководства оказывала война в Испании. С одной стороны, она убедила Сталина (и без того с недоверием относившегося к западным демократиям) в неспособности Англии и Франции эффективно противостоять Германии. Политика «невмешательства» полностью дискредитировала себя в глазах советского руководства, и оно приняло решение активно действовать на испанском фронте. С другой стороны, ситуация в самой Испании, острые противоречия между различными политическими силами, в том числе между коммунистами и сторонниками Троцкого, были для Сталина лучшим подтверждением необходимости чистки тыла как средства укрепления обороноспособности. В ходе испанской войны широкое распространение получили такие характерные для гражданских войн явления, как анархия, партизанское и подпольно-диверсионное движение, относительная размытость границ фронта и тыла, измены и т. д. Все это усугублялось пестротой политических структур Испанской республики, острыми противоречиями между отдельными регионами страны. Именно в испанской войне появилось знаменитое, ставшее нарицательным выражение «пятая колонна» (в критический момент войны в октябре 1936 г., когда войска франкистов четырьмя колоннами вели наступление на Мадрид, руководивший ими генерал Мола заявил, что в тылу республиканцев у него есть «пятая колонна»). Это выражение быстро и прочно вошло в политический язык советских лидеров.

Эскалация войны в Испании и репрессий в СССР шли параллельно. Первое время после того, как 18 июля 1936 г. началась война в Испании, сталинское руководство вело себя достаточно осторожно. Однако в связи с катастрофическими поражениями республиканской армии было принято решение об активном вмешательстве в события. 29 сентября 1936 г. Политбюро окончательно утвердило план соответствующих мероприятий. Исследователи уже отмечали, что это решение совпало с назначением наркомом внутренних дел Ежова, после чего начался новый виток в наращивании репрессий[732]. Неблагоприятное развитие событий в Испании происходило на фоне общего обострения обстановки в Европе и на Дальнем Востоке. 25 октября 1936 г. было заключено соглашение между Италией и Германией. 25 ноября последовало подписание «Антикомминтерновского пакта» между Германией и Японией. Все эти события не могли не восприниматься как нарастание вероятности скорой войны.

С первых шагов оказания помощи Испании советское руководство высказывало недовольство тем, как эта помощь использовалась. На следующий день после утверждения решения об активном вмешательстве в испанскую войну, 30 сентября 1936 г., Л. М. Каганович в письме Г. К. Орджоникидзе высказал недовольство испанскими республиканцами: «У них у самих организованности и порядка мало, наша партия (т. е. компартия Испании. — О. X.) слабовата еще, анархисты остаются верны своей природе, поэтому при всей боевитости низов, организация и руководство на месте неважное, а этого со стороны (т. е. из СССР. — О. X.) дать трудно»[733]. Недовольство анархией в тылу республиканцев и подозрительность советских вождей по отношению к испанским лидерам и генералам со временем усиливались.

Благодаря архивным документам, мы можем с уверенностью утверждать (что, впрочем, можно было утверждать и без архивов), что Сталин лично и много занимался испанскими делами. Пока нет работ, в которых анализировался бы весь комплекс информации, которую получало из Испании советское руководство. Сами эти источники в значительной мере недоступны исследователям. Однако некоторое представление по поводу такой информации можно составить на основе имеющихся отрывочных данных. Например, в РГАСПИ доступны доклады генерального консула в Барселоне В. А. Антонова-Овсе-енко и торгового представителя А. Сташевского, уполномоченного Наркомата внешней торговли в Бильбао И. Винцера, посылавшиеся в конце 1936 — начале 1937 г. советским руководителям[734]. Опубликованы некоторые донесения эмиссара НКВД в Испании А. Орлова[735]. Во всех этих документах специально подчеркивалось, что в Испании господствует анархия, острейшие противоречия между правительствами отдельных регионов, распространены шпионаж и предательство и т. д. Уже в одном из первых сообщений руководства испанской компартии, которое Димитров переслал в конце июля 1936 г. Сталину, говорилось: «Неприятель имеет то преимущеетво, что у него много шпионов в лагере правительства»[736]. Торгпред Сташевский в письме от 14 декабря 1936 г. делал такой вывод: «Я уверен, что провокации кругом полно и не исключено, что существует фашистская организация среди высших офицеров, занимающихся саботажем и, конечно, шпионажем»[737].

Подобные сообщения в какой-то мере отражали реальное положение дел в Испании, но одновременно являлись выполнением определенного политического заказа. Очевидно, что советские представители в Испании были хорошо осведомлены о взглядах Сталина и в своих докладах стремились им соответствовать. Сталин, судя по документам, действительно был уверен, что одной из главных причин поражений республиканцев являлось предательство в их стане, и требовал решительно расправляться с предателями. Например, 9 февраля 1937 г. от имени Сталина в Валенсию и Мадрид советским представителям ушла телеграмма, в которой утверждалось, что ряд неудач на фронте вызван прямой изменой в штабах. «Используйте эти факты, переговорите [с] соблюдением осторожности [с] лучшими республиканскими командирами […] чтобы они потребовали от Кабальеро немедленного расследования сдачи Малаги, чистки штабов от агентов Франко и саботажников […] Если эти требования фронтовых командиров не приведут к немедленным необходимым результатам, поставьте перед Кабальеро вопрос [о] невозможности дальнейшей работы наших советников [в] таких условиях»[738]. Через некоторое время Сталин вновь повторил свои требования: «Сообщаем наше твердо установившееся мнение: надо основательно почистить Генштаб и другие штабы, укомплектованные старыми спецами, неспособными понимать условия гражданской войны и к тому же политически ненадежными […] поснимать всех командиров, на деле доказавших свою неспособность обеспечить правильно руководство боевыми операциями […] проверить всех шифровальщиков, радистов и вообще работников связи, штабы укомплектовать новыми преданными и боевыми людьми […] Без этой радикальной меры войну республиканцы безусловно проиграют. Это наше твердое убеждение»[739] Победу под Гвадалахарой Сталин считал результатом выполнения его директив о чистке и повышения бдительности. 16 марта 1937 г. Сталин направил в Испанию такую директиву: «Получили донесение […] что последняя удача республиканских войск в бою с итальянским экспедиционным корпусом является результатом того, что организация операции была совершена строго секретно, без ведома командования фронта и корпуса […] Кроме того, Вы также сообщаете, что пленные итальянцы подтверждают, что противнику заблаговременно известны все планы и приказы республиканцев. Учтите эти кричащие и поучительнейшие факты и впредь все серьезные операции подготовляйте и осуществляйте в духе последней операции в Гвадалахаре. Секретность операций и внезапность удара — главнейшее дело в испанской обстановке»[740].