Было уже почти три часа, наверное, нью-йоркские галереи закрылись, однако я все равно позвонил. Мне ответил молодой женский голос. В прошлый раз, когда я пытайся что-то выяснить, я разговаривал с пожилой женщиной, значит, появился шанс узнать что-нибудь новое.

Я представился коллекционером рисунков старых мастеров. Рассказал, что у меня кончились места, где рисунки защищены от воздействия солнечного света, и решил перейти на масло.

— Вы интересуетесь полотнами старых мастеров? — спросила молодая женщина.

— Ну, это мне не по карману, — с сожалением ответил я. — Но на меня произвели впечатление некоторые современные художники, работающие в том же стиле. Например, Николас Хансен.

— О, Николас просто великолепен.

— И его не пугает традиционный подход, — заметил я. — Вы не могли бы немного рассказать о нем — он получил академическое образование?

— Ну, он закончил Йель, — ответила она. — Однако нам всегда казалось, что Николас вышел за пределы академической живописи. У него своеобразное восприятие мира, и он очень необычно использует свет.

— Да. Согласен. Мне нравится его чувство композиции.

— Да, он и тут необычен. Хансен первоклассный художник. К сожалению, у нас сейчас нет его картин для продажи. Если вы оставите свое имя…

— Я всегда стараюсь изучить работы художника, прежде чем решу приобрести его картины. У вас, случайно, нет биографии Николаса Хансена? Вы не могли бы переслать ее мне по факсу?

— Да, конечно, — согласилась она. — Я немедленно отправлю ее вам. Относительно академического подхода… Николас действительно обладает прекрасной школой, но это скорее его достоинство. Несмотря на тщательность и удивительную работу с красками, его сознание обладает мощной энергией. Вам необходимо увидеть оригиналы его картин, чтобы их оценить.

— Вне всякого сомнения, — согласился я. — Я обязательно должен взглянуть на его картины.

Через пять минут заработал факс, и машина выплюнула curriculum vitaeНиколаса Хансена. Образование, награды, групповые и личные выставки, картины, находящиеся в личных коллекциях и музеях.

За два десятилетия Хансен добился заметных успехов и в отличие от своего приятеля Харви Коссака не стал придумывать ненужные подробности. Средняя школа вообще не упоминалась; получалось, что Николас Хансен начал сразу с колледжа: Колумбийский университет, где он получил степень бакалавра искусств по антропологии, летом — стипендия аспиранта в Йеле, магистр изобразительного искусства. После чего он еще два года провел во Флоренции, где изучал работы старых мастеров. Выставки картин Хансена устраивались в Чикаго и Бостонском музее изящных искусств. Среди коллекционеров его произведений встречались известные имена.

Николас Хансен в свои сорок с лишним лет добился успеха. Человек с изысканным вкусом и прекрасным образованием, он совсем не вписывался в гараж Вэнса Коури или вульгарный образ жизни Коссаков. Не говоря уж о групповом изнасиловании и убийстве.

Я еще раз внимательно сопоставил даты биографии Хансена. И заметил кое-какие несоответствия.

Майло по-прежнему не отвечал на мои звонки, поэтому я решил отвлечься, выпив бутылочку пива. Прихватив с собой еще одну, я направился к пруду, размышляя о третьей бутылке, но решил собрать листья. В течение часа я работал граблями, слонялся по участку и занимался прочими бессмысленными делами. Я уже собирался передохнуть, когда в доме зазвонил телефон.

Робин? Я взлетел по ступенькам, схватил висящий в кухне телефон и услышал голос доктора Берта Гаррисона.

— Алекс?

— Берт. Что случилось?

— Я был рад тебя повидать, — ответил он. — Прошло столько лет. А теперь просто звоню, чтобы узнать, как у тебя дела.

— У меня был такой ужасный вид?

— О, вовсе нет, Алекс. Быть может, ты выглядел озабоченным. Поэтому…

— Все идет своим чередом.

— Своим чередом?

— Нет, Берт. Я все испортил с Робин. Молчание.

— Мне бы последовать вашему совету. А я стал вспоминать прошлое.

Трубка молчала.

— Понятно… — наконец ответил Берт.

— Она отреагировала так, как вы и предполагали. Возможно, я сам этого хотел.

— Ты хочешь сказать…

— Я и сам не знаю, что говорю, Берт. Послушайте, я ценю вашу заботу, но сейчас все так сложилось… мне не хочется это обсуждать.

— Прости меня, — сказал он. Вновь приносит извинения.

— Мне нечего прощать, — проворчал я. — Вы дали мне хороший совет, а я все испортил.

— Ты сделал ошибку, сынок. Ошибки можно исправить.

— Лишь некоторые из них.

— Робин — женщина гибкая. Он дважды встречался с Робин.

— Это говорит ваш природный оптимизм?

— Нет, интуиция старика. Алекс, я сам совершил немало ошибок, но проходят годы, и начинаешь чувствовать людей. Мне бы не хотелось, чтобы ты сбился с пути.

— Вы имеете в виду Робин?

— Не только, — ответил Берт. — Я звоню тебе еще по одной причине — в ближайшее время я собираюсь отправиться в путешествие. Возможно, оно займет немало времени. Камбоджа, Вьетнам, места, где мне уже доводилось бывать, и те, где я не бывал никогда.

— Звучит привлекательно, Берт.

— Я бы не хотел, чтобы ты понапрасну меня искал.

— Я ценю вашу заботу.

Неужели я произвел на него такое впечатление?

— Звучит несколько самонадеянно, не так ли? — заметил он. — Предполагать, что ты позвонишь. Но… на всякий случай.

— Спасибо, Берт.

— Да… ну, тогда удачи тебе.

— Когда вы улетаете? — спросил я.

— Скоро. Как только соберусь.

— Bon voyage, — сказал я. — Когда вернетесь, обязательно позвоните. Я бы хотел услышать ваш рассказ о путешествии.

— Да… могу я дать тебе совет, сынок? Пожалуйста, не надо.

— Конечно.

— Постарайся каждый день смотреть на жизнь по-новому.

— Хорошо, — сказал я.

— Пока, Алекс.

Я положил трубку. Ну и что он хотел сказать? Чем больше я размышлял о нашем разговоре, тем больше он казался мне прощальным.

Берт куда-то уезжает… и его голос звучал печально. И повторяющиеся слова о старческом слабоумии. Извинения.

Берт первоклассный психолог, он прекрасно понимает, что я не хочу выслушивать его советы. Однако все-таки дал мне последний совет.

Постарайся каждый день смотреть на жизнь по-новому.

Последние слова старого друга, стоящего на пороге разрушения? Отправляется в поездку… последнее путешествие?