– Обязательно, – пообещала я. – И, Мариан… – Я прислушалась, присела, коснувшись мокрого песка ладонью. Голова закружилась, но я стиснула зубы и вдавила ладонь глубже. – Я сильнее ощущаю Василину. Она движется. И, кажется, ближе к поверхности.

– Куда движется, Марин? Куда? – Он почти кричал.

Я завертела головой, снова расчесывая себе кожу над брачным браслетом. Бедный Мариан, он совсем извелся. Я хотя бы могла в любой момент убедиться, что Вася жива, а ему было совсем непросто. И он даже поплакать не может.

– Не могу сейчас сориентироваться по сторонам света, тут темно и туман вокруг, – со вздохом пояснила я. – Но я стою лицом к порту Виндерса, а Василина очень далеко и движется наискосок и влево от меня.

Мы простояли на берегу до рассвета. Меня тошнило все сильнее, я до крови разодрала руки, но никак не могла заставить себя направиться в дом – мне все казалось, что стоит уйти, и я пропущу звонок на чей-то телефон или появление Люка. Листолет еще несколько раз летал туда-сюда через пролив – перевезли заспанных детей, затем к поместью подошел корабль со слугами из виндерсского дома. Туман разошелся, поднялось солнце, и видно стало, как от порта Виндерса по ослепительному лазурному полотну моря, оставляя белые следы, веером убегают десятки судов – от огромного парома до крошечных катеров и весельных лодок. Они шли вправо, а мы смотрели влево – туда, где в нескольких часах пути бились, защищая нас, гарнизоны фортов. Берег заворачивал дугой, и фортификации было не разглядеть – зато удалось увидеть далекие башни и шпили замка Вейн, очень четкие в рассветном небе. Сумели ли вывезти госпиталь? Или замок уже захвачен и моих коллег и раненых в этот момент убивают, как убивали всех в поместьях ранее захваченных земель?

Мне на лицо упал луч солнца, и я поспешно сунула руку в карман куртки, отчего-то испугавшись, что потеряла мешочек шамана. Но он был на месте, и я, продолжая сжимать его и перекатывать под плотной тканью три иглы, все же побрела к дому, увязая в песке. Но не дошла – через несколько шагов меня скрутило, и я стояла, согнувшись, пытаясь отдышаться и едва не теряя сознание, когда меня подхватили леди Шарлотта с одной стороны, Рита с другой и повели к дверям.

– Тебе нужно прилечь, Марина, – с ласковой строгостью сказала свекровь. – И пора позавтракать. Нам всем понадобятся силы, нельзя выматывать себя.

Кажется, мое состояние они обе восприняли с облегчением: это помогло отвлечься от тяжелых мыслей и тревоги. В по-серенитски изящном доме из белого мрамора, с колоннами у крыльца и огромными окнами меня окружили такой заботой и суетой, что я взмолилась о пощаде, отказалась от соленых сухариков и спаслась бегством в уборную. Там, закрыв дверь, я и вколола иглу – и боли почти не почувствовала, так меня трясло и так зудели руки.

Две. Две иголки – и мой обет для Пол будет исполнен. Нужно обязательно позвонить ей сегодня, пока я в зоне действия вышек. Если нас не увезут раньше, чем она проснется.

Ночная побудка, дурнота, нервы и слезы опустошили меня – выйдя, я извинилась перед леди Лоттой и Ритой и ушла в свою спальню. Там уже похлопотала Мария, и я, забравшись в пахнущую чистотой постель, сжалась под хрустким тонким покрывалом и закрыла глаза, сдерживаясь, чтобы снова не впиться ногтями в запястья.

Живи, Люк. Умоляю тебя, живи.

Через час я стояла на борту корабля, наблюдая, как удаляется от нас Маль-Серена, зеленая, яркая, окутанная солнечным сиянием и морем. Долго поспать мне не удалось – капитан Осокин настоял, что отправляться в Пески необходимо как можно скорее. Впереди виднелись ушедшие из Дармоншира суда. На палубе вдоль кают по кругу носились дети, за ними с лаем – бедняга Боб, не понимающий, почему его опять увезли из места, где он только-только начал осваиваться, и отчего под лапами качается пол.

Здесь же стояли слуги, леди Шарлотта неподалеку разговаривала с капитаном корабля, гвардейцы заняли позиции по периметру с оружием в руках – на случай, если будут атаковать иномиряне. Хотя я точно знала, что, если на нас нападет хотя бы одна стрекоза, мы не сможем спастись.

Вдруг зазвонили телефоны – как-то разом у нескольких человек, – и к ним присоединялись всё новые звонки. Я, еще сонная и безразличная ко всему, краем уха слушала разговоры и восклицания и с отстраненным удивлением отмечала радостный гул, поднявшийся за спиной.

Несколько кораблей впереди почему-то стали разворачиваться – я недоуменно смотрела на них, а они уже шли нам навстречу. Разворачивались и остальные – все, которые я видела. Наше судно чуть сменило курс, и я с удивлением увидела, что мы проходим мимо целой флотилии – от Рудлога, сопровождаемые боевыми листолетами, двигались несколько десятков больших военных кораблей, выкрашенных в голубой цвет, ощерившихся пушками, с флагами всех Эмиратов на мачтах.

Да что происходит?

– Марина! – позвала леди Лотта. Она спешила ко мне и… улыбалась?

Я наконец-то очнулась – зазвонил мой собственный телефон. На экране высветилось «Майки Доулсон», и я сделала свекрови знак подождать и поднесла трубку к уху.

– Ваша светлость! – задыхаясь, приветствовал меня Майки. – Вы знаете, конечно, уже… боги… мы разбили иномирян у фортов! Я только что разговаривал с Леймином, он сказал, враги разбиты начисто, наши войска собираются переходить в наступление! К нам на подмогу пришли берманы и идут Эмираты!

– Невероятно, – заторможенно проговорила я, провожая глазами эмиратские корабли. Отняла трубку от уха и включила громкую связь. Леди Шарлотта имела право это слышать – и она замерла, сжав пальцами мой локоть.

– Невероятно! – благоговейно продолжал Майки. – Это ведь чудо, ваша светлость! Мы все думали, что Дармоншир падет за несколько часов, а теперь… Леймин сказал, Виндерсу в ближайшие недели точно ничего не угрожает, можно приостанавливать эвакуацию… Это все его светлость!

– С лордом Лукасом все в порядке? – остановила я его.

– Да, – удивленно сказал Майки. – Он жив. А разве он не связывался с вами?

– Нет, – только и сумела ответить я, разозлившись до ужаса. Я почти умерла от страха за него, от неизвестности, я так горько плакала и молилась, а он даже не выкроил секунду, чтобы написать мне два слова!

– Он, наверное, очень занят… – промямлил Майки.

Я понимала, что он очень занят, но злость никуда не девалась, как и обида. К глазам снова подступили слезы. Доулсон-младший, видимо, почуял неладное и заторопился, запинаясь:

– Очень много раненых и погибших, госпожа герцогиня. Леймин сказал, идет зачистка остатков инсектоидов у фортов. Наверняка лорд Лукас занят там. Или не может отлучиться от брата… э-э-э-э… не то хотел сказать…

Пальцы леди Шарлотты сжались на моей руке до боли.

– Майки? – позвала она так повелительно, что я покосилась на нее с изумлением.

– Вы слышали, леди Кембритч? – уныло откликнулся Доулсон-младший.

– Да. Что с Бернардом?