Сехер всячески оберегал ее, не позволяя уходить далеко от дома. Сам он тоже почти не отлучался. Слава о нем, как о таинственном целителе, быстро облетела окрестности, после того, как он спас от неминуемой смерти укушенную ядовитой змеей девушку, дочь кормчего из соседнего селения. Часто глубокой ночью или в сумерках рабы приносили закрытые носилки, из которых выходили закутанные с ног до головы люди и исчезали в помещении, которое пришлось отвести специально для приема больных.

У Тийны было все, что она хотела, – изысканные украшения, красивые одеяния, роскошные носилки для прогулок, множество очень дорогих диковинных вещиц, которые возлюбленный дарил ей без счета, свитки папируса, которые она могла читать для развлечения… Она могла проводить дни в лени и праздности, если хотела. Могла помогать ему в исцелении больных или в проведении магических обрядов, в которых нуждались люди, под покровом темноты посещающие их жилище. Посетители прятали лица, но Сехера это не волновало. Могли ли они скрыть от него свою сущность? Нет, он проникал своим взглядом сквозь физические оболочки без малейшего усилия. А лица?… Что ж, лица его не интересовали.

Средств для удовлетворения любой прихоти любимой женщины у него было предостаточно и с избытком. Да и сам он не любил малейшего стеснения своих желаний. Ночи, полные страсти, более редкие, чем ему хотелось бы, – были словно волшебный сон, наполненный сладостными ощущениями, звуками и вкусом неведомого доселе плода, называемого любовью…

Он утопал в этом дурмане, не в силах отказаться даже в мыслях от малой толики того, что обрел так неожиданно. Любовь обрушилась на него, как ураган, которому он не мог и не хотел противостоять, и на милость которого отдался с отчаянной безрассудностью…

Сехер нашел женщину на террасе, как всегда. Она снова наблюдает за лодками, проплывающими мимо. Что-то в ее облике беспокоило его. Неуловимое приближение болезни? Тоска? Что? – Он не знал. Лаская ее тело, заставляя ее содрогаться от наслаждения, останавливая ее стоны поцелуями, любуясь безмятежностью ее лица во сне, после утомительной ночи… вдруг его обдавало стремительной волной страха, подкатывающей к горлу тяжелым удушающим комком, вызывающей испарину, отвратительную слабость в членах.

В такие моменты ему казалось, что он сходит с ума. Что с ней может случиться? Она с ним, она здорова… А если и нет, ему под силу справиться с любой болезнью, известной людям.

И только одну мысль он не мог допустить в свое сознание, загоняя ее в самые глубины… Что, если она слишком долго пробыла тогда в святилище Богини? Он знал тайну сооружений культа – когда огромные энергии привлекались и накапливались определенным способом, превращая окрестности в сплошную пустыню, если в этом была необходимость. Создание сильнейших полей внутри помещений, являющихся усилителями определенных частот, совпадающих с частотой колебаний планеты Земля, вызывали страшные и необратимые эффекты для физических оболочек живых созданий, в том числе и людей.

«Душам усопших властителей приятно постоянно ощущать пульс Земли…» Он помнил эти слова, произнесенные Старым Оракулом, когда тот осматривал построенную для него гробницу.

Сехер смотрел на Тийну. Как она красива! Встающее солнце мягко освещало ее плечи, склоненную голову, выразительный профиль. Он видел, что пора ее юности миновала… но взгляд любви таинственно преломлял то, что можно было бы счесть недостатками, в достоинства.

Верховный Жрец вспомнил стайки девушек, гибких и ярких, молоденьких, как полураспустившиеся бутоны, которые приходили к храму Тота, бросали исподтишка призывные взгляды. Он мог иметь любую из них. Он с удовольствием любовался ими, как любовался красивыми грациозными птицами, пышными цветами, деревьями в храмовой роще, облаками, плывущими по небу. Тогда он решил, что его мужское естество никак не отзывается на эти призывы потому, что он победил его. Победил навсегда.

– О, Владыка Вечности, как я ошибался!

Сехер подставил неярким солнечным лучам гладко обритую голову красивой формы, крупно вылепленную, как и вся его высокая сильная фигура. Сейчас можно наслаждаться приятным теплом, – днем зной станет нестерпимым.

Он любил эту страну, которую недаром называли Страной Солнца, в которой поклонялись солнцу, дающему жизнь и испепеляющему. Ему слагали гимны, и Бог Гор – Светлый Сокол, побеждал силы мрака. А золота – солнечного металла, – в Египте было больше, чем песка речного.

Жрец смотрел на все вокруг, заливаемое утренним розовым светом, и вдруг понял, что на Тийну он всегда смотрел по-другому, – не так, как на все остальное в этом мире. Когда бы не обратился на нее взор, дыхание невольно стеснялось, сердце охватывала горькая нежность, порождающая смятение мыслей… и самые сокровенные струны в его душе начинали петь свою древнюю, таинственную, необъяснимую, как сама Вселенная, песню… Он готов был отдать жизнь за ремешок ее сандалии. Это было так, и он ничего не мог с этим поделать.

Она вздрогнула, почувствовав его руки на своей груди, легкий поцелуй в щеку.

– Ты испугал меня. Не подкрадывайся сзади! Как ты так неслышно ходишь?

– Я давно стою и смотрю на тебя. Тебе хорошо?

Он поправил несколько выбившихся из ее прически прядок.

– Может быть, мне тоже побрить голову? – Тийна улыбнулась. – Просто завидно, как мало хлопот тебе доставляют волосы. И не жарко.

– Можешь сделать все, что захочешь, я все равно буду любить тебя.

– Даже если мое тело станет совсем старым и некрасивым? – Она повернулась и пристально посмотрела ему в глаза.

– Я люблю тебя. А ты не тело, можешь мне поверить. Если бы ты была цветком, я поставил бы около тебя красивую беседку и проводил бы в ней свои дни. Я бы любовался тобой, гладил твои листья и беседовал с тобой обо всем, что меня волнует. Веришь?

– Обними меня.

Тийна чувствовала силу, исходящую от его рук, и ей казалось, что эта сила оградит ее от непонятной грусти, или от незримой опасности… она сама не знала, от чего.

– Как в тебе много всего, чего ты сама о себе не знаешь…

Сехер ощущал жар желания, и с трудом справлялся с ним. Солнце начало припекать сильнее, жгло открытые плечи. Пора было уходить в дом. Построенный особым образом, он сохранял прохладу внутренних помещений в любое время суток.

– Пойдем. А если тебе лень идти, то я отнесу тебя.

Он легко подхватил ее и понес, прижимая к себе и чувствуя ее тяжесть, чувствуя счастье от этого движения, от этого утра, от этой жизни под солнцем на планете Земля…

В один из дней, когда земля снова стала желта от пшеницы, и землепашцы приносили дары богине Рененутет, помогающей им возделывать землю и собирать обильный урожай, – к большому просторному дому Сехера прибыла небольшая процессия.