Прибывшие на «Усугумо» утром моряки с «Севастополя» были настолько впечатлены увиденным, что какое-то время застыли, не решаясь пройти внутрь, где еще оставались уцелевшие из машинной команды японцы.

Со времен Синопа у русского флота не случалось победы в линейном сражении. Пусть их было пятеро против троих, пусть они обманом вынудили противника разделить свои силы, удача была велика. Когда утром, пользуясь приливом, корабли стали заходить на внутренний рейд их восторженно встречал весь город. На не принявших из-за повреждений участия в бою броненосцах были выстроены экипажи и играли оркестры. Пристань была заполнена ликующей публикой, восторженными офицерами и солдатами гарнизона и даже немногочисленные китайцы казалось рады победе над общим врагом. Сам наместник приехал в порт и вместе со всеми радовался каждому проходящему мимо Тигрового хвоста кораблю. Особый восторг у публики вызывали притащенные с Эллиотов трофеи. Угольщики в воображении досужей публики немедленно превратились во взятые в плен крейсера, буксир стал миноносцем, а уж чем показался затащенный им плавкран и вовсе неудобно повторить в приличном обществе. Во всяком случае, корреспондент «Нового края» Ножин, кропая очередную статью, совершенно не стеснялся в эпитетах и подробностях. Разумеется, осевший на нос «Пересвет» и обгоревший на корме «Николай» возбудили всеобщее сочувствие, но, как известно, войны без потерь не бывает, и… кричали барышни ура, и в воздух чепчики бросали!

Но если простые матросы после боя мечтали лишь об отдыхе и нескольких часах разгула в портовых кабаках, а господа офицеры о походе в местное варьете «Ласточка», то командирам кораблей пришлось отправляться во дворец наместника на совещание. Их высокопревосходительство желали знать подробности самого выдающегося одоления супостата за последние пятьдесят лет, совершенного под его руководством. Но и то сказать, под чьим же еще?

Разряженные в парадные мундиры и сверкающие орденами и золотым шитьем офицеры с гордостью восседали на креслах. Водивший их в бой адмирал Иессен с достоинством рассказывал Алексееву о перипетиях боя, а тот, с благосклонностью слушая, мысленно уже составлял депешу государю. «Итак, герой дня, несомненно, Волчанский», — напряженно размышлял наместник, — «шутка ли в одиночку потопить четверых противников! Такое только легендарному «Азову» при Наварине удалось. Хотя нет, тот пятерых одолел. Но все равно, Юлию Казимировичу минимум крест Георгия третьего класса, да и кораблю, пожалуй, георгиевский вымпел. Великий князь, или как его все называют за глаза, Алешка, тоже отличился. На его счету «Мацусима», да и по «Фудзи» его «Ослябя» первым попал. У него правда, Георгий уже есть, так ведь он не кто-нибудь, а член императорской фамилии, понимать надо! Светлейший князь Ливен отличился. Пускай «Чин-иен» уже подбитый совсем был, но ведь именно «Боярин» мину выпустил, которая его на дно отправила. Ему и почет! Теперь Эссен. — По правде сказать, Николая Оттовича Евгений Иванович не жаловал. — Но, ничего не скажешь, герой! На крейсере подбить башню броненосца, это вам не фунт изюма. За такое в георгиевские кавалеры не жалко! Прочие командиры тоже обиженными не останутся, кому Анну с мечами на шею, кому Станислава с ними же. За богом молитва, а за царем служба не пропадает, а государь у нас щедрый, слава тебе господи. Теперь Иессен, своеволен, конечно, но свое дело знает, того не отнять. Пожалуй, ему Георгия третьего класса… а может, чего и повыше. Охти мне, совсем забыл за заботами, а я как же? Хотя тут никак не менее Невского[90] с мечами полагается, чего уж там — заслужил! Хотя, а может звезду Владимира[91]? Ну, это на благовозрение государя».

* * *

Пока Евгений Иванович предавался таким размышлениям в залу зашел чем-то озабоченный Кетлинский. Быстро подойдя к наместнику, он торопливо что-то ему зашептал. От заметившего этот маневр Алеши не укрылось, как на глазах меняется выражение лица адмирала. Наконец Алексеев встал и торжественно произнес:

— Господа офицеры, поздравляю вас с выдающейся победой над коварным врагом. Я немедленно составлю всеподданнейшее донесение государю обо всех обстоятельствах дела и уверен, что никто не останется без награды. Однако война еще не окончена, и далеко не все выполняют свой долг так же хорошо, как вы. Увы, мной только что получены прискорбнейшие известия о разгроме корпуса генерала Засулича. Японцы угрожают перерезать Южно-Маньчжурскую железную дорогу и оставить Порт-Артур без связи с Россией. Мой долг, господа, повелевает мне отправиться в Мукден, чтобы не оставлять вверенную мне государем область без руководства. В мое отсутствие старшим морским начальником в Порт-Артуре остается контр-адмирал Иессен. Сухопутным — генерал-лейтенант Стессель. Храни вас бог, господа! Честь имею.

Когда наместник начал свою речь все присутствующие поднялись и чем дальше слушали его, тем большее недоумение выражали их лица. Витгефт встревоженно озирался, очевидно, не придя еще ни к какому мнению. Адмирал Иессен, напротив, подобрался и принял уверенный вид. У Волчанского вообще выражение лица было как у ребенка, которому показали конфету, но не отдали ее. Гурьбой выйдя из салона, офицеры и адмиралы столпились в вестибюле и негромко переговаривались. Во дворце наместника царила суета, слуги, только что накрывавшие стол для банкета, бросились паковать вещи и не обращали на них ни малейшего внимания.

— Господа, что же мы будем делать, — немного растерянно спросил командир «Паллады» Сарнавский.

— Воевать! — немедленно ответил Эссен.

— Да я не об этом, — поморщился тот в ответ, — я не вообще, я сейчас имею в виду.

— А я бы выпил, — неожиданно для всех заявил Бойсман. — Во-первых, за победу! Во-вторых, погибших бы помянул. У меня на «Пересвете» их почти полста душ, новопреставленных рабов божьих.

— Господа, а пойдемте в «Ласточку» — подал голос светлейший князь Ливен. — И то, правда, чего там все мичманцы, да лейтенанты гуляют. Мы, штаб-офицеры тоже люди!

— Вы серьезно? — не выдержал Алеша.

— А чего? Который год в Порт-Артуре служу, а еще ни разу не был. Тут может, убьют завтра…

Далеко не все последовали предложению командира «Боярина», но компания все равно подобралась не маленькая. Великий князь пошел вместе с ними. Возможно из солидарности, а возможно из любопытства. Он ведь тоже никогда не был в «Ласточке». Когда компания почтенных командиров кораблей ввалилась в варьете, дым там стоял коромыслом. Играла музыка, на сцене задирая ноги выше головы, танцевали канкан. Некоторые господа-офицеры, уже подрастеряв лоск, выплясывали вместе с танцовщицами. Шампанское лилось рекой, хотя многие уже «пошли в народ», в смысле перешли на водку. Ошалевший от блеска орденов и эполет половой низко кланялся господам капитанам обеих рангов, не слишком, очевидно понимая, что привело их в эту обитель разврата. За его спиной на столе танцевала полураздетая барышня, вызывая живой интерес у вошедших. Великий князь нашелся первым: