На исходе 1756 года Дуглас привез в Версаль предварительное соглашение о союзе России и Франции, тотчас вызвавшее бурю негодования. Шотландец не посчитался с приказами Руйе и скомпрометировал «тайный уговор венценосцев». Как мог Людовик поддержать Россию против Турции? Кабинет министров без труда определил, что тут не обошлось без козней Эстергази, жаждущего раздавить султана. В ярости Людовик разорвал документ, выбранил Дугласа, отстранил его от дел и волей-неволей взялся лично написать Елизавете, чтобы разъяснить недоразумение. Дескать, маркиз де Лопиталь еще не приступил к своим обязанностям, трактат был подписан неопытным человеком, не привыкшим ратифицировать официальные документы. Чтобы не потерять лицо, король, наконец, затеял со «своей сестрой» двойную переписку — одна велась публично, другая была строго засекречена. Елизавета с пониманием отнеслась к позиции Франции. По зрелом размышлении императрица ответила «своему брату», что согласится подписать Версальский договор без дальнейших комментариев. При этом она не сочла нужным просить совета у государственного канцлера. Секретный параграф предали забвению. Да и, кроме всего прочего, было очень маловероятно, что Осман III вздумает напасть на Россию: турецкие военные силы к тому времени уже основательно уменьшились.

Цели у Версаля и Петербурга были диаметрально противоположные, с той и другой стороны не обошлось без коварства. Людовика интересовала прежде всего Польша, он старался обеспечить шляхетской республике независимость. Его второй заботой было уберечь Порту. Елизавета же стремилась выиграть время, чтобы урегулировать проблемы на турецкой границе, а единственной целью союза с Францией была расправа над Фридрихом, которого она ненавидела всем сердцем. Зато царица совершенно не собиралась портить свои хорошие отношения с Англией. Во все продолжение конфликта дочь Петра затягивала ответ на все задаваемые ей вопросы, а когда Людовик слишком настойчиво ее торопил, ссылалась то на «воспаление глаз», то на боль в руке.

Версальский договор Елизавета подписала 22 января 1757 года. Около 80 000 русских и столько же австрийцев выступят против Фридриха; 5000 французов примут участие в военных действиях в Центральной Европе. Двадцать линейных кораблей и сорок русских галер готовятся атаковать на севере. Австрия обязуется выплачивать миллион рублей ежегодно вплоть до окончания войны — истинная находка для казны русской державы. 21 марта к альянсу присоединилась Швеция. Вступление России в этот франко-австрийский союз означало конец правления Бестужева, более пятнадцати лет хранившего верность Англии. Тем не менее связь между Лондоном и Петербургом не прервалась: Георг II сохранил свои торговые привилегии на востоке, но потерял потенциального союзника в своей распре с Францией.

Создание Конференции при Высочайшем дворе (или просто Конференции) — военного совета при императрице, этой коллективной инстанции под непосредственным монаршим главенством, лишило государственного канцлера былых полномочий; совет осуществлял теперь верховное руководство, координировал отношения между коллегиями и Сенатом, представлял вторую власть страны. Первой задачей Конференции стало упразднение финансовой зависимости от Англии и возобновление с Францией многообещающих культурных, торговых и дипломатических контактов. Сближение с Версалем предвещало глубокую переориентацию русской политики на севере. Ожидался передел территорий в ущерб Пруссии, в конечном счете — первый шаг к ее возвращению в прежние границы на востоке. Карту Европы вычерчивали заново: Мария Терезия забирала обратно Глац и Силезию, Елизавета в угоду Польше меняла Курляндию и Семигалию на Восточную Пруссию. По крайней мере таковы были намерения, хотя позже, в победной эйфории, их так и не осуществили.

Однако же австро-русская интервенция запаздывала. Вена располагала не более чем 67 000 человек и была не в состоянии напасть на Фридриха. Для Марии Терезии было немыслимо начать войну прежде, чем в дело вступит Франция. Неприятель вторгнется на территорию Пруссии не раньше весны 1757 года. Елизавету эти проволочки раздражали, но она уступала доводам Вены; ее войска, сосредоточившись на западной границе империи, ждали удобного момента, чтобы открыть против Фридриха второй фронт. Когда же наконец Австрия приступила к мобилизации своих войск, Россия, в свою очередь, впала в ступор. Начиная с осени 1756 года здоровье Елизаветы несколько раз угрожающе пошатнулось. В церквах молились за нее, злые языки шептали, что императрицу покушались отравить и в этом заговоре замешаны самые уважаемые персоны. Пора было всерьез подумать о преемнике. Коль скоро Петр оставался непреклонным сторонником Пруссии, его восхождение на престол грозило разрушить все прежние альянсы. Поддавшись влиянию Бестужева, который с недавних пор стал ему беззаветно предан, молодой человек яростно противился заключению договора с Францией.

Апраксин, которому было поручено верховное командование армейскими операциями, из осторожности предпочел замереть и выждать — задержался в Петербурге. Отправиться на войну с Фридрихом II сейчас, когда императрица может умереть с минуты на минуту, — это бы смахивало на политическое самоубийство. Старый фельдмаршал, решаясь на немалый риск, отложил свой отъезд в Ригу, где ему полагалось принять обязанности главнокомандующего.

Эстергази, не скрывая гнева, горько сетовал на медлительность русских. Ведь австрийцы никак не могли без поддержки союзников выступить против Фридриха в Саксонии и Богемии. Вена и Петербург взаимно обвиняли друг друга в том, что вовремя не перевооружились. Курфюрст Саксонии Фридрих Август в свой черед взывал к России о помощи, поскольку молодцы прусского короля на его глазах опустошали страну. Казалось, присоединение России к Версальскому договору не состоится из-за «истерических припадков» Елизаветы. Бестужев удовлетворенно потирал руки: он еще надеялся избежать войны.

Но Елизавета каким-то чудом быстро оправилась после апоплексического удара. Апраксин, явно не без влияния великой княгини Екатерины, с которой был связан самыми доверительными отношениями, попытался убедить выздоравливающую отсрочить военный поход дескать, зима на носу, войску на марше придется туго, солдаты не понимают целей этой войны, им не хватает боевого духа… Раздраженная, но и озадаченная, Елизавета велела ему заниматься своим делом — подготовкой выступления против Фридриха. Казалось, Россия наконец готова вступить в эту войну, которой предстоит продлиться семь лет. Но Апраксин, наперекор настояниям императрицы, потратил еще полгода на подготовку армии: рекрутский набор был не закончен, много оставалось недоукомплектованных полков. При поддержке австрийских советников он учредил военный совет для управления величайшей армией Европы. И все же русские войска тронутся с места не раньше лета 1757 года.

Фридриха всегда пугала возможность войны с Россией. И вот летом 1757 года 72 000 солдат стали лагерем между Ригой, Митавой и Либавой, готовые к стремительному броску на запад. Казачьи, татарские, калмыкские и башкирские конные сотни вперемешку с регулярными полками, в общей сложности 19 966 человек, расположились между Черниговом и Смоленском. Императорский флот у Кронштадта и Ревеля тоже приготовился к наступлению: двадцать линейных судов, снабженных пушками (от 50 до 90 стволов), шесть военных фрегатов (по 32 пушки на каждом) ждали команды поднять якоря. Соглядатаи бродили в окрестностях Данцига, наблюдая за передвижениями прусских войск. Были вычерчены подробнейшие карты и планы, где намечены даже самые незначительные дороги, ведущие на запад.