— Когда?

— Тогда! Тогда, когда, как ты говоришь, она от тебя ушла! Когда она сидела и ждала твоего звонка!

— Потому что я не был ни в чем виноват! Я думал, что она поймет это и вернется, — а она взяла и уехала!

— Повоспитывать, значит, ее решил?

— Мне не за что было прощения просить!

Они уже не сидели — стояли по обе стороны стола, глядя друг другу в глаза. Корм говорил все так же тихо, но от ярости в его голосе, казалось, сам воздух вокруг них сейчас полыхнет пламенем.

— Не за что, говоришь? Она приехала — мне на нее смотреть страшно было! Серая, застывшая, плакала все время и на телефон смотрела, будто ждала, что он зазво­нит вот-вот. Я ее пытался как-то разговорить, рассме­шить — и видел, что она меня даже не слышит, а опять на этот чертов телефон уставилась. Говорила: «Я знаю, что он не позвонит... у него и номера-то твоего нет», и все равно... как наркоманка... Через неделю после ее при­езда я вышел ночью в холл и увидел, что она там сидит. В темноте, в ночной рубашке — сидит и на телефон смот­рит. Мне аж страшно стало. Я свет включил — только тут она словно очнулась. Заплакала и к себе в комнату убе­жала. Утром, перед уходом, я по всему дому телефоны попрятал, чтобы она их не видела. А вечером — нашел ее...

«Выходит, она не спала тогда с ним... — машинально удивился Ник — и тут же одернул себя: — Ну какое это име­ет сейчас значение?!»

Раздавшийся в дверь стук он воспринял с облегче­нием.

— Это, наверное, уже твои вещи. — И лишь когда Корм пошел открывать, вспомнил, что это может быть и Нэнси.

Но это была не Нэнси. Через минуту актер вернулся с пухлой пластиковой сумкой, швырнул ее в кресло и сно­ва уселся напротив.

— Ну что — вопросы еще есть? — усмехнулся он. «Шел бы ты уже...» — подумал Ник. Наверное, он мог бы сейчас спросить еще что-то о Нэнси и получить от­вет — только зачем? Достаточно и того, что он успел услы­шать...

— Тогда я спрошу, раз уж у нас такой откровенный раз­говор пошел. Зачем тебе понадобился этот контракт?

— Потому что если бы я просто пришел к ней и сказал: давай попробуем начать все сначала, — она бы меня и слу­шать не стала.

Глава 27

Сначала она смеялась и никак не могла остановиться, пока не заболело все внутри. Потом заплакала — и тоже не могла, да и не хотела останавливаться. А потом просто лежала на хвое, бездумно глядя на проплывавшие над го­ловой облака.

Никто из них так и не понял, насколько это было смеш­но и глупо! Две знаменитости, два, можно сказать, секс-символа Америки — и, словно ошалевшие кобели, сцепи­лись из-за дворняжки! Алисии небось такое и не снилось...

Лишь когда солнце начало всерьез припекать, Нэнси поднялась и медленно пошла к видневшемуся вдалеке, за деревьями, бунгало.

Дверь оказалась не заперта. Сначала она даже поду­мала, что в доме никого нет, но в следующий момент Ник появился из спальни.

— Я уже хотел идти тебя искать, — сказал он холодно и безразлично.

— Я... — начала Нэнси, но он отмахнулся, перебив ее:

— Позвони горничной, чтобы собрала вещи. Или сама собери. Нам пора ехать, — развернулся и ушел обратно, захлопнув за собой дверь.

Больше он до самого самолета не сказал ей ни слова. И в самолете тоже — сидел и молча смотрел в окно.

После взлета она попыталась заговорить с ним — объяснить... извиниться за Стива и за все остальное. До­тронулась до его плеча — Ник отчужденно взглянул на ее руку и снова отвернулся к окну.

Раскрыть рот Нэнси так и не решилась. Через несколь­ко минут Ник бросил в пространство:

— Я пошел спать, — отстегнул ремень и ушел в задний отсек.

На самом деле ей и самой жутко хотелось спать, и бо­лела голова, как всегда после слез, и есть тоже хотелось — стыдно, конечно, думать о еде, когда кругом все так пло­хо, — но... хотелось.

Чуть подумав, Нэнси позвонила Моди и попросила принести чего-нибудь поесть. Стюардесса привезла обыч­ный, обильно уставленный блюдами столик и была явно удивлена, что Ника нет в салоне. Даже покосилась пару раз на дверь спального отсека, словно ожидая, что он вот-вот выйдет, — но спросить ничего не решилась.

И слава богу, а то пришлось бы что-то придумывать... Не отвечать же правду: «Ник сердится, потому что он по­дрался из-за меня со Стивеном Кормом, а до того подслу­шал мой разговор с ним, и...»

Нэнси понимала что сейчас, пока есть время, нужно получше обдумать, что сказать Нику, когда он встанет... когда захочет с ней говорить. Ведь захочет же когда-ни­будь! Но в отупевшей голове упорно крутились несуще­ственные мелочи: что жалко оставлять половину омлета — ведь подогретый не такой вкусный; и жалко, что нет ря­дом Дарры — можно было бы хоть ей отдать; и хорошо, что Ник со Стивом всерьез не подрались... а интересно, как на самом деле дерутся мужчины? Она никогда не ви­дела, только в кино...

С этими мыслями Нэнси и заснула, еле успев добрать­ся до диванчика и свернуться там, укрывшись пледом.

Проснулась она от того, что ее потрясли за плечо. Услышала:

— Скоро подлетаем!

Открыла глаза, уставилась на Ника — и только через пару секунд вспомнила, что они в ссоре.

Увидев, что Нэнси очнулась, он кивнул, потянулся убрать с ее лица растрепавшиеся волосы и внезапно, слов­но обжегся, сердито отдернул руку. Отошел, сел, уставил­ся в окно. Спросил не оборачиваясь:

— Кофе будешь — или сказать Моди, чтобы убирала?

На столе опять была выставлена еда.

— Буду, а ты?

— Я уже.

Всем своим видом он демонстрировал полное неже­лание разговаривать с ней.

Спать Нэнси уже не хотелось, и в голове стало куда яс­нее. Она умылась и причесалась, одновременно обдумы­вая и «про себя» репетируя извинительную речь: «Ник, я не думала, что так получится... Мы со Стивеном давно зна­комы, и мне хотелось с ним поговорить. Не сердись, что я тебе сразу не сказала...» Понятно, что звучит это на ред­кость глупо и неубедительно. Но что-то же сказать надо!

Наконец, решившись, она глубоко вдохнула и дотро­нулась до его руки.

— Ник, я...

Ник обернулся и смерил ее хмурым взглядом.

— Тебе обязательно говорить это сейчас? Мне нужно кое о чем подумать — не отвлекай меня.

Они долетели, и вышли из самолета (вокруг все было покрыто снегом, сверкавшим так, что стало больно глазам, — да, это не Калифорния!), и сели в прибывший «мер­седес» — а Ник все молчал. Лишь, подъезжая к вилле, сказал:

— Когда отдохнешь, зайди, пожалуйста, ко мне в каби­нет — нам надо поговорить.

И только тут Нэнси впервые стало по-настоящему страшно...

Он едва успел вынуть из сейфа и наскоро просмотреть все подготовленные бумаги, как мисс Эмбер доложила по селектору: