Я гадал, что будет дальше, и не сомневался: будет что-то совсем иное – не этот обмылок культуры танцев и экстази для восторженного идиота.

Затем я отыскал руководство, с которым мой дар предсказывать поп-культурные тренды превратился в боевое искусство.

Иэн Спенс опубликовал «Гипотезу Сехмет: сигналы зарождения новой личности» в 1995 году, но я наткнулся на его идеи лишь спустя два года, в его статье для журнала «Towards 2012». Я особенно люблю Гипотезу Сехмет – беспроигрышную тему для беседы на вечеринке – как наглядный способ посмотреть на знакомые вещи новым взглядом. Как обычно, не забывайте, пожалуйста, что это лишь точка отсчета – способ организации информации в осмысленные паттерны для целей неочевидного творческого мышления, если угодно. Возможно, вы наберете кучу примеров, опровергающих нижеизложенное, но имейте в виду, что я использовал эту предсказательную модель с огромным успехом и к немалой финансовой выгоде, и не сомневайтесь: я тут делюсь советом, а не системой верований. Если эта книга и говорит о чем-то внятно, я надеюсь, говорит она вот что: истинному не обязательно быть реальным. И наоборот.

Вскоре вы поймете, что многие рекламодатели и законодатели мод заметили эту теорию и, с тех пор как Спенс опубликовался, применяют ее к продакт-плейсменту, дизайну и сезонным флуктуациям продаж на рынке одежды. Чем больше народу знает о Гипотезе Сехмет и сопротивляется ей или ее предвосхищает, тем вероятнее, что влияние ее сойдет на нет или найдет другие способы выражения. Это, возможно, уже происходит в продуваемых всеми ветрами залах популярной культуры, хотя сейчас, в 2010-м, когда я это пишу, предсказания Спенса в общих чертах по-прежнему верны.

Солнечная активность вписана в двадцатидвухлетний цикл – она набирает силу, достигает высшей жгучей точки, известной как солнечный максимум, а затем спадает до солнечного минимума. Каждые одиннадцать лет у солнечного магнитного поля меняется полярность. Как громадный выключатель – включил-выключил – или регулятор уровня громкости на микшерном пульте – на одном конце очень громко, на другом беззвучно, – и у каждого периода есть свой номер. Цикл 23, например, достиг максимума в 1999 году[251].

Спенс постулирует, что эти регулярные перевороты магнитного поля Солнца, естественно, воздействуют на человеческую нервную систему, что отчетливо прослеживается по нашим культурным летописям – как будто пустынный ветер прокладывает себе путь среди дюн моды, искусства и музыки. Для упрощения понимания двух чередующихся максимумов Спенс предлагает считать, что один полюс обладает характером «панка», а его противоположность объявляется «хиппи».

В терминологии Спенса – ну, насколько я понимаю (загляните к нему на сайт – там он вам все объяснит, если я напутал) – максимумы панка характеризуются модой на короткие стрижки, обтягивающую одежду, краткие формы жесткой поп-музыки, агрессию, наркотики-стимуляторы и материализм. Хиппи, как вы наверняка уже догадались, связаны со знаками противоположного конца спектра – длинные волосы, свободная или мешковатая одежда, более длинные музыкальные формы, психоделики или расширяющие сознание вещества, мир и возрождение интереса к духовному и трансцендентному. Спенс особо рассматривает молодежные культурные тренды на том основании, что молодые нервные системы острее реагируют на перемены полярностей и транслируют их в изобразительное искусство и музыку, которые создают или потребляют. Ладно, пока полет нормальный.

В 1955 году, когда нашу планету бомбардировали солнечные магнитные волны цикла 19, молодежь на Западе откликнулась, как иголки в желобке пластинки, рок-н-роллом, тугими джинсами, короткими волосами, байкерской агрессией малолетнего правонарушителя, короткими быстрыми песнями и повсеместным распространением стимуляторов – спидов и кофе.

Воплощение комиксового панка серебряного века – Барри Аллен, стриженный ежиком и в скоростном костюме. «Химикаты и молния» – хорошее название для песни или группы. Типичны обтягивающие костюмы, истеблишмент и упор на науку и рациональность, как и реалистичные герои Стэна Ли – Фантастическая Четверка и Человек-Паук.

Спустя одиннадцать лет 20-й цикл перевернул полярность. К 1966 году волосы стали длиннее, одежда – свободнее и красочнее, музыка – погруженнее и изощреннее, а наркотики расширяли сознание – ЛСД, например.

В 1966 году комиксы накрыла космическая волна – она принесла богов (Тора), злодеев вроде Человека-Антиматерии и психоделические истории про Флэша авторства Джона Брума. Новые герои были «ненормальными», мутантами и выступали против истеблишмента.

1977 год вновь сдвинул мир к панку – Малькольм Макларен и Вивьен Вествуд, одежда и музыка в духе пятидесятых, бондаж и ограничения свободы, амфетамины и раздраженная политика конфронтации.

Комиксовый бум этого цикла подарил нам «Судью Дредда»[252], трезвый нуар Фрэнка Миллера, жесткий логический реализм Алана Мура.

В 1984-м любимым наркотиком масс стал экстази, он же МДМА, а любимой музыкой – затяжные транс, эмбиент и техно, повсеместной одеждой стали манчестерские мешковатые штаны, распространились гранжевые бороды и вернулись длинные волосы. В комиксах это был период «Дедлайна»[253], «Рокового патруля», «Мрака»[254] и «Песочного Человека».

В журнальной статье до 1999 года Спенс не добрался, но предположил подъем «штурмового» поколения «имперской молодежи», как он выражался. Как выяснилось, прогнозы его более или менее оправдались. В 1999 году мы получили ню-метал, «Матрицу», обтягивающую одежду, короткие стрижки, антикорпоративные демонстрации «No Logo»[255], всевозможный бондаж, андерграундные готы перетекли в мейнстрим, возродилась популярность кокаина и, что, пожалуй, важнее, дергано поднялись «Ред Булл», «Старбакс» и кофейное сообщество. Комиксы подарили нам проактивных супергероев и злодеев, меняющих мир во «Власти», в «Марвелбое» и «Особо опасен».

Эта книга выйдет в 2011-м, когда сложно будет закрыть глаза на плоды следующей волны. Сейчас, когда я это пишу, слово «психоделический» используют по телевизору и в журналах так часто, что уже почти и не смешно. Это течение иллюстрируют хипповские экогрезы «Аватара» о взаимосвязанном мире природы и массовая любовь к «Алисе в Стране чудес» (чья популярность неизменно взлетает в хипповские периоды), а также герои-вампиры, в массовом воображении занявшие место прерафаэлитских фей и эдвардианских денди, которых чтили в шестидесятые. В комиксах бум «реализма» потихоньку остался позади, точно вышедшие из моды брюки. Новые супергеройские книжки фантастичнее, живописнее и застенчиво «мифологичнее».