Лев выскакивает из фургона и возвращается к воротам пешком. Прячась на полу у заднего сиденья, он не видел, сколько инспекторов у главного въезда на Кладбище. Теперь выясняется, что их там немного: основные силы на передовой. Чахлые кусты смородины не слишком надежное укрытие, но мальчику нужно подобраться поближе.

Он велел привратнику отнести Мираколину в безопасное место. Парень пообещал, но кто ж его знает, надо убедиться самому.

Прямо напротив того места, где он оставил Мираколину, стоит патрульный автомобиль, в нем сидит инспектор и что-то говорит в свою рацию. Едва инспектор отворачивается, Лев стремительно стремглав бежит за машину и шарит в сухих кустах.

Девочка исчезла.

Лев вздыхает с облегчением и спешит обратно к фургону. Вытащив оттуда Нельсона, он оставляет его в придорожной канаве, а сам садится за руль и уезжает. Новоиспеченный водитель изо всех сил старается удержать фургон на дороге: узкое двухполосное шоссе – это вам не бескрайняя пустыня. «Глупо, – думает мальчик, – после всего, что случилось, погибнуть в автокатастрофе, потому что я не умею водить!» И Лев благодарит Бога, что шоссе прямое, как стрела.

Впервые за всю жизнь ему удается свершить невозможное, и хотя он, скорее всего, никогда больше не увидит Мираколину (упрямая девчонка возьмет и принесет себя в жертву), Лев утешается мыслью, что сделал для ее спасения все, что мог.

«Храни тебя Бог, Мираколина», – шепчет он. Лев не знает, что мальчик-привратник заботился лишь о собственном спасении. Он не знает, что Мираколина, по-прежнему спящая глубоким сном, лежала в нескольких метрах от места, где он ее искал…

…потому что Льву не пришло в голову заглянуть на заднее сиденье инспекторского автомобиля.

– Ну, Старки, и что нам теперь делать?

– Если ты еще хотя бы раз пристанешь ко мне с дурацкими вопросами, я тебе башку оторву!

Разъяренная Бэм уходит.

– Мы, по крайней мере, убрались оттуда! – вопит Старки ей вслед. – Может, мы вообще единственные спаслись.

Правда, что толку, если они разобьются?

Ребята группами сидят на голом полу салона; некоторые плачут от пережитых потрясений и скорби по утраченным друзьям.

– А ну подобрать сопли! – гаркает на них Старки. – Мы подкидыши! Подкидыши не ревут! – Он вытягивает свою измочаленную руку, которая уже и на руку-то не похожа – так вспухла и почернела. – Видали? Я же не скулю!

Эта боевая рана, понимает он вдруг, уже стала символом его силы и залогом уважения со стороны соратников. Всхлипы утихают, но не прекращаются. Несмотря на солидную дозу морфина, рука у Старки болит так, что его бесит каждая мелочь.

– А куда мы летим? – спрашивает кто-то.

– Туда, где нам будет лучше, – отвечает Старки и внезапно осознает, что именно эту фразу произносят, когда кто-то умирает.

Он несется в кабину пилота, подкидыши еле успевают убраться с дороги. Трейс один-одинешенек, без второго пилота, сидит за панелью управления. Старки начинает с угроз.

– Если хоть притронешься к рации…

Трейс бросает на него полный отвращения взгляд и снова поворачивается к панели.

– Я презираю вожака этих детишек, но не хочу, чтобы их разобрали. До сих пор никому ничего не сообщил, и сообщать не собираюсь.

– Вот и отлично. А теперь выкладывай ваш план. Вы же с Коннором что-то наколдовали, так? Ну, колись.

Самолет входит в зону турбулентности, Трейс пытается стабилизировать машину. Из салона доносятся испуганные вскрики. Миновав неспокойный участок, Трейс возвращается к разговору:

– Через несколько минут мы войдем в воздушное пространство Мексики. Это даст нам выигрыш во времени, ведь наши военные не могут преследовать нас там без разрешения, а мексиканцы не дадут его до тех пор, пока не сочтут нас опасными. Затем, когда мы повстречаем другой самолет, направляющийся на север, я украду его регистрационную характеристику, и когда этот самолет попадет в воздушное пространство США, они будут думать, что это мы.

– А так разве можно?

Трейс не считает нужным отвечать на этот вопрос.

– Наш с Коннором план, – продолжает он, – заключался в том, чтобы вернуться в США и приземлиться на заброшенном аэродроме в пустыне Анза-Боррего, к востоку от Сан-Диего. Но у нас проблема с шасси.

Старки известно об этом. Когда самолет снес броневик со взлетной полосы, тряхнуло всех. Все слышали скрежет металла. Нет сомнений, что-то повреждено, но что и в какой степени? Вся информация, которой они располагают, – это противно мигающая на панели управления надпись «Шасси неисправно».

– И что нам теперь делать? – спрашивает Старки.

– Помирать, что делать. – Слова Трейса зловеще повисают в тесном пространстве кабины. Затем пилот добавляет: – Попробую сесть на воду. Например, на поверхность озера Солтон-Си.

– В Юте?

– Нет, в Юте Большое Соленое Озеро, кретин. Озеро Солтон-Си – это большое мертвое озеро к югу от Палм-Спрингс. На его берегу есть городишко – самая вонючая дыра на всем земном шаре.

Старки хотел окрыситься на Трейса, но передумал.

– И долго нам еще болтаться?

– Сначала надо найти какой-нибудь самолет и поменяться с ним регистрационной характеристикой. Думаю, час-полтора.

– Хорошо, сейчас сообщу остальным. – Старки хочет уйти, но задерживается в дверях и оглядывается на Трейса. – И если ты еще когда-нибудь назовешь меня кретином, я тебе мозги вышибу.

Трейс поворачивается к нему с улыбкой на лице.

– Тогда сажать эту колымагу будешь сам… кретин.

Риса сидит в гостевой гримерке новостного телеканала и неотрывно смотрит на экран монитора. Ночная программа, в которой они с Камом должны участвовать, прервана экстренным выпуском новостей. Передают репортаж о штурме полицейскими тайного убежища Беглецов в Аризоне. Эти наглецы окопались не где-нибудь, а на кладбище воздушной техники! Все бывшие обитатели убежища уже отправлены в заготовительные лагеря.

«Предполагается, что именно на этих Беглецах лежит ответственность за насилие и поджоги в городе Тусоне, – читает диктор. – Инспекция по делам несовершеннолетних надеется, что этот рейд позволит жителям Тусона вновь спокойно спать по ночам».

Как такое могло случиться? После отвратительной сделки, на которую Риса пошла ради предотвращения этого рейда, ради спасения жизни Коннора, Хайдена и остальных, инспекторы все равно разгромили Кладбище! Может, это нападение было предрешено заранее, а все договоры с Робертой с самого начала основывались на обмане? Как могла она, Риса, так сглупить и поверить этой женщине?

В дверь заглядывает помощник режиссера: