Маша потерла глаза. Она очень устала от дурацких круглых очков.

Островное государство Тонга в Тихом Океане было похоже на Таиланд. Те же пальмы, песок, голубое море. Ясные, солнечные дни один за другим. И тоже ведь королевство… Вот только было тут как-то пустынно, чувствовалось, что ты больше не в Азии, не в гуще мировой жизни, а на отшибе, посреди безлюдного моря. И жители были не те, что в Таиланде, – крупные, шумные. Савил Лангдуан понял, что скучает по родине.

Когда проклятый Гэ-ли-щен-ко провалил всю операцию, погубив себя и поставив Савила под удар, хитроумный таец был уже в воздухе, на пути к своему второму дому. Нет, он вполне верил в успех задуманного, все вроде бы шло хорошо, но перестраховаться не мешало. И вот как вышло – эта предосторожность спасла его.

В Таиланде Савила уже объявили в розыск. Партия «Победа народа», которую он возглавлял, оказалась вне закона, многих из помощников арестовали. А ведь зря – они ничего об операции против Интханона не знают. В свои самые сокровенные планы Савил никого из приближенных не посвящал. Действовал один, работая напрямую с Грищенко. Чем меньше людей, тем меньше вероятность предательства.

Но даже этот проект, хорошо продуманный и стоивший очень недешево, внезапно провалился… Невесть откуда взялся этот сыщик, как его? И все испортил. А ведь цель была так близко. Кабинет Интханона был в шаге от краха, от новой сметающей все волны народного гнева, которую Савил обязательно бы возглавил.

Он думал, что боги нарочно дали ему такую судьбу: каждый раз, когда Лангдуан достигал новой вершины, становился могущественнее, тут же случалось нечто неожиданное и сбивало с ног. Эту особенность своей кармы он давно обнаружил и среди прочего стал специалистом в том, чтобы после каждого нокдауна подниматься обратно к силе и власти, – снова, и снова, и снова.

Когда в середине двухтысячных Савил первым в Таиланде занялся выпуском игр для мобильных телефонов, он познакомился с понятием «автолевелинг»: чем выше становится уровень игрока, тем больше препятствий ставит игра на его пути. Именно так в его жизни всегда и было.

Савил не роптал на богов. Каждое новое ужесточение сложности вело к новому росту в силе.

Теперь он в легком льняном костюме прогуливался по набережной Нукуалофы, столицы островного королевства. Отдыхать Савил не умел, каждую минуту либо работал, либо думал о работе, и вот сейчас в уме подсчитывал свои ресурсы.

Осталось не так уж мало. Когда Савила объявили государственным преступником, тайская полиция конфисковала его имущество – но не так много, как хотелось бы Прачарну и прочим держимордам. Все главные активы были оформлены на родственников или на подставные организации. Да и в офшорах было припрятано достаточно.

Паспорт Королевства Тонга, оформленный совершенно законно, через инвестиции в развитие островного государства, тоже готовился как раз на такой случай. Кроме всего прочего, он позволял получить долгосрочную визу инвестора в США – вот куда надо отправиться и там приниматься за работу.

Готовить новый, яростный рывок наверх.

– Андрей Андреевич Огневский, – торжественно произнес Прачарн, как всегда идеально выговорив сложное имя. – Прежде всего, я приношу вам извинения за то, что церемония награждения проводится тайно, в неформальной обстановке. Медаль Вачиратхам, Алмазной Добродетели, обычно вручается работникам силовых ведомств Королевства Таиланд за особые заслуги перед государством и народом. Согласно уставу, вручение проводится публично, перед строем сослуживцев. Однако вы по известным обстоятельствам оказали помощь Таиланду неофициально и негласно. Вы также не давали присяги Его Величеству Тайскому Королю, а потому, к сожалению, провести полную публичную церемонию невозможно. Кроме того, официальная церемония награждения включает в себя буддийский ритуал, а вы, как исповедующий русскую религию, не захотели бы в нем участвовать. Тем не менее поверьте, эта награда, несмотря на нестандартные обстоятельства вручения, выражает огромную признательность и благодарность от лица нас и нашей страны.

Огневский, в шикарном костюме, одолженном у Шестова, стоял рядом с Прачарном посреди генеральского кабинета. Пиджак немного жал в плечах, но Андрей старался не ерзать в неудобной одежде – не та ситуация.

Вдоль стены вытянулись по струнке Мэу, Нынг и Ум – все в парадной форме. Левая рука девушки была скрыта медицинским бандажом, но Ум смотрела радостно и бодро, хотя ей приходилось то и дело опираться на Нынга. Сможет ли она после такого ранения когда-нибудь вернуться к активной службе? Это было еще неизвестно, но Ум не унывала, держалась молодцом.

Чуть поодаль стоял Сурасак Интханон. В отличие от служивых, штатский нагло, неуставно улыбался во все щеки. Через пару дней премьер-министр подаст в отставку, сославшись на плохое здоровье. Мало кто знает о его почти совершенной уступке террористам, но оставаться на посту ему, конечно, не позволят. Судя по довольной физиономии, Сурасак, чья семья и репутация были спасены в последний момент, не сильно жалел об уходе из политики.

Вошел здоровенный гвардеец в белой форме, Андрей и не знал, что тайцы бывают такими большими. Он поднес на подушке маленькую белую медаль на золотой ленте, передал ее генералу. Затем сделал глубокий вай Огневскому и вдруг опустился перед Прачарном на колени, подняв сложенные руки над головой.

«Ого!» – чуть не воскликнул Андрей, чем нарушил бы всю церемонию. Земной поклон вроде бы положен либо монахам высокого ранга, либо особам королевской крови. Вот так генерал… Хотя Огневский давно о чем-то подобном догадывался.

Прачарн надел медаль на шею Андрея под аплодисменты присутствующих.

Огневский растерялся – и что тут надо сказать или сделать? Не отдавать же воинское приветствие генералу армии, к которой не имеешь отношения. Да и голова пустая…

– Благодарю, товарищ генерал, – сказал Андрей по-английски. По-тайски слова «товарищ» он не знал.

Прачарн еле заметно улыбнулся, самым краешком рта…

Огневский и Шестов вышли из лифта – в пентхаусе у олигарха была личная лифтовая шахта, она вела прямо в апартаменты.

Как-то совсем не так представлял себе Огневский жилище миллионера. Почему-то не приходило в голову, что роскошная квартира может быть в состоянии беспросветного бардака. Пустые и не очень бутылки, пакеты от еды навынос, коробки из-под пиццы, даже банальные носки… Все это валялось поверх шикарной мебели и на подоконниках панорамных окон. На огромной открытой террасе, высоко над пылающим ночным городом, Огневскому приходилось смотреть под ноги, чтобы не наступить на очередную помятую, запачканную брендовую рубашку.

– Сорян, – бросил Сергей, копаясь в баре. – На прошлой неделе психанул на горничную и прогнал, а потом началась вся эта эпопея, так и не успел заказать новую.