– А она меня понимает?

– Попробуй поговори - я засмеялся, настроение подпорченное днем, к вечеру вернулось ожиданием дороги.

– Тогда я назову ее Анчуткой, тебе нравится имя Анчутка? - Чебурашка зачирикала и перебралась к Даше.

– Ты не знаешь сколько они живут?

– Ольга говорила лет пятнадцать, не больше. Почти как кошки. Только они с ними не дружат, у кошек большие когти и они царапаются когда играют, все таки хищники.

– На обезьянку похожа!

– Нет, на обезьянку совсем не похожа, у обезьян четыре руки, а у нее видишь, ручки и ножки...

– Давай ее с собой возьмем!

– Нельзя Дашенька, у них работа; за лесом следить, деревья больные лечить, мусор всякий убирать...

Подошла Оля, подмигнула и похлопала себя по карману на юбке.

Все, теперь можно ехать!

Только Иваныч задерживался где-то. Притащился когда уже стемнело.

– Давай Степаныч, поехали! А то мне еще на пир идти надоть! Но ты главное не серчай! - он вздохнул -А трубу-то Ольга у меня увела, прямо из кармана... - пожаловался он, - Сладу с ней нету. Эх, жисть! Ты уж трубу-то не потеряй, Степаныч, сам знаешь супротив кого иду!

– Не ной, Дед! - оборвал я его, - Ничего плохого не будет. Да и не сержусь я на тебя совсем. Только ключ от зеркала верни, а если эти спросят, скажешь я забрал. И все. С тебя и взятки гладки!

– Ну раз обещаешь... Поехали что-ли?

Опять сверкнуло и мы оказались в Тимофеевом бараке.

– Машину расколдуй, Оля!

Она пошла за загородку, через минуту послышался ее голос:

– Не получается!

Она чуть не плакала.

Я побежал туда и все остальные тоже, один Иван сориентировался, взял винтарь и сел в углу чтобы видеть окно и дверь.

– Алекс, назад! Ирина с Дашей тоже! Поможете Ивану! А ты Иван не молчи, командуй! Молчун какой, домолчишься ты у меня! - так и лезет, сам на себя удивляюсь, а остановиться не могу.

Хорошо Иван сообразил.

– Даша сюда! - командует - Займите с Ириной позицию на кухне!

Мишка потоптался по пустому месту, посмотрел на меня и говорит:

– Ну и что теперь?

– Не писай в штанишки Мишель! Еще не вечер!

Он посмотрел за окно.

– Да, - отвечает - уже ночь!

– Я не это имел ввиду.

– Я тоже...

– Тогда беги, ищи извозчика!

– Я с ним! - метнулась Ольга вслед.

– Останься, ты мне нужна!

Машина была здесь, но до нее было не добраться, я закоптил полностью стекло на лампе и поставил ее на середину комнаты, контуры машины стали видны в ее призрачном свете.

Она была заморожена, но только она одна, я так не умел, Твари тоже, значит Чистые? Я стал их звать так после встречи с начальником. Благообразные такие, все из себя положительные и правильные, как первые ученики в школе.

Слово ненавижу не подходило, не люблю - более похоже. А если быть более точным в определениях, то "Юные натуралисты".

Им ничего не стоит распотрошить, из чисто научного интереса, беззащитную зверюшку чтобы посмотреть, а что же она ела на завтрак, потом они благостно вздыхают и записывают наблюдения в дневник.

Интересно, что они записали о нас?

Те же твари, но с обратным знаком. Хорошо если они сохранят нейтралитет, а если нет? Откроют второй фронт руководствуясь своими дерьмовыми представлениями о всеобщем благе, демократии и вознесении воздусей?

Вернулся Мишка с лошадью, ей правил завалящий мужичонка, который твердил как заводной:

– Далеко не повезу!

– Недалеко я и пешком дойду! - сказал я, сунув ему в руку золотую десятку, которую он тут же проглотил.

– Ты мужик что, спятил? - у Миньки открылся рот.

– Теперь зато не отнимете! - сказал он гримасничая.

– А ну как разрежем тебя и достанем? - напугал его Мишка.

– Все одно не получится! - захихикал мужичок - Я в лазарете санитаром был, так знаю! Там одних кишок верст десять, а сколько других причиндалов - не счесть!

– Доставать-то как будешь? - спросил любопытный Минька.

– Так выпью аглицкой соли, она и сама достанется! - немного несвязно, с торжеством обьявил извозчик - Все равно в аптеке кроме нее ничего нетути!

– Ишь хитрец! - засмеялись Мишка с Ольгой.

– Куда вас доставить-то? - спросил он обернувшись.

– Рули поближе к Василию Блаженному! - сказал я.

– Вот и меня Василием зовут! - мужичок был рад что нашел тезку, да еще такого знаменитого.

– Васятка значит! -сказал Мишка.

– Кому и Васятка, а тебе Василий Петрович! - обиделся мужик.

– Ты его не слушай, Василий Петрович, малохольный он немножко, бабка в детстве его на голову уронила!

Тот обернулся, блестнув зубами, сказал:

– Только если стрелять надумаете, вы меня предупредите, чтобы мы с Красавкой отьехали подале!

Я оглядел Мишку с Ольгой, потом себя... Оружие было спрятано под одеждой , а не торчало как на выставке.

– Как черт возьми?... - начал я.

– Говорил же, что в лазарете служил! - напомнил он туманно.

При чем здесь лазарет?

Обошлось, никто нас не останавливал, видимо патрули и чекисты были заняты в другом месте.

– Я уж здесь, господа-товарищи, в скверике переночую. - заявил Василий Петрович.

– Страшно?- спросила Ольга

– Знамо страшно, а сами-то не боитесь?

– Нет! - ответил Минька - Мы не боимся!

– Ну да, ну да! Лошади-то у вас нету! Чего вам безлошадным-то?

– Стой здесь! - я остановил Мишку у входа, - Безлошадный ты наш!

– Почему это? - попробовал возмутиться он.

– Негоже жениху до свадьбы невесту дезабилье видеть!

– Это как? - заинтересовался любопытный жених.

– Тебе это с французского или английского перевести? - спросил я.

– Останься Мишутка! - Ольга погладила его по голове, и вопрос был решен.

Вместе с ней мы прошли в храм и остановились у двух могил, на одной из которых была простая надпись вязью "Василий - раб божий", вторая могила была Ивана Грозного.

Что же их связывало?

– Разоблачайся и давай двигать!

– Фонарик хоть погаси!- я послушался, чего не сделаешь для беременной женщины?