«…Подавляющее же большинство учебных учреждений западных стран плавало в море посредственности. Классическое гимназическое образование в России выделяли уникальные особенности: естественные науки, включая математику, преподавали в них на высоком уровне, а классические и современные языки – на исключительно высоком.

Гимназисты были обязаны выполнять задания так называемых экстемпоралиев, то есть должны были в классах, без предварительной подготовки, переводить тексты с латыни и греческого на русский и обратно. Такой уровень означал, что в будущем бывшие гимназисты могли легко освоить любой европейский язык, и это стало характерным для большинства российских интеллектуалов. А обучение всех гимназистов и в Москве, и в Тобольске, и в Одессе классическим языкам и одновременно двум европейским языкам (да еще и на примерно одинаковом уровне) открывало оканчивающим гимназии дорогу в мир вообще и в мир науки и культуры в частности. Все это позволило России к концу XIX века почти что рывком войти в число самых развитых промышленно, культурно и научно стран мира…» – писал Сойферт.

Хотя СССР и пошел по пути упрощения образования, он все-таки создал свою передовую систему обучения.

«…В советское время в обучение было вовлечено невиданное раньше число школьников и студентов, были разработаны первоклассные программы по физике, химии, математике в средней и высшей школе, обязательные для исполнения по всей стране, созданы учебники и задачники высокого уровня. Ни один учитель средней школы в стране не мог отойти от плановых заданий, а вопросы для школьных экзаменов в старших классах печатали для всей страны, и это подтягивало всю школьную систему на довольно высокий и, главное, одинаково высокий для всей страны уровень…

…Российские специалисты успешно вступили в конкуренцию с теми, кто в течение последних десятилетий приобрели авторитет лучших работников – китайцев, вьетнамцев, индусов, иранцев. В каждом американском университете теперь встретишь профессоров из России. Я знаю несколько кафедр, где пришельцы из России заняли все должности, и теперь по совместному уговору семинары преподавателей на этих кафедрах проходят то на английском, а то на русском: все члены этих кафедр еще не забыли его…» – отмечает автор.

И вот эту систему русско-советского образования при Путине стали безжалостно громить! Видимо, для того, чтобы полностью лишить РФ мозгов и способности что-то изобретать и разрабатывать.

Смотрите, что хотят сделать с нашим образованием. Сначала – стремятся урезать преподавание математики, физики, химии, биологии. Мол, зачем учить тому, что все равно забывается и не нужно в повседневной жизни? Незабвенный Филиппов говорил, что не помнит анатомию ланцетника – и к чему ее, мол, тогда изучать в средней школе? Мол, в Америке учат гораздо прагматичнее.

То есть из наших школьников хотят сделать американоидных дебилов-потребителей. Чтобы на уроках изучать инструкции к пылесосу, на лабораторных занятиях по химии – учить сводить пятна с помощью очередного «ваниша», а теоремы заучивать без всяких доказательств, чисто механически. Между прочим, деградация американской средней школы и тупость ее выпускников стали притчей во языцех. Тот же Сойферт, имея опыт работы с американским юношеством, замечает:

«Все более ясным становится, что американская средняя школа в целом дает не глубокое, а поверхностное образование будущим студентам, и на первых курсах приходится многому студентов доучивать еще за прошлый – школьный период. К тому же велика неравномерность знаний: какие-то предметы бывшие школьники знают хорошо, а по каким-то у них недопустимо низкий уровень (причем у каждого студента свой индивидуальный набор хорошо проработанного и фактически нулевого знания материала, что обусловлено американско-английской системой свободного выбора дисциплин учащимися: хочу – учу это, хочу выберу другой курс, дело мое)…»

Его впечатления можно дополнить мемуарами десятков наших преподавателей, успевших поработать на Западе. Они говорят об одном и том же: прогрессирующей деградации тамошнего образования. То, что школьники и студенты Китая, Тайваня, Индии и Малайзии все больше превосходят американских, признается самими янки как угроза национального масштаба. Угроза будущему США как великой державы.

Об этом сами янкесы сегодня говорят! Давайте прочитаем статью «Тупеющая Америка» Сьюзен Джэкоби, опубликованную в «Вашингтон пост» 20.02.2008 г.

«…Как отмечается в прошлогоднем докладе Государственного фонда в поддержку искусства (National Endowment for the Arts), меньше читают сегодня не только малообразованные люди. В 1982 г. 82 % людей с высшим образованием читали поэзию и прозу для собственного удовольствия; через двадцать лет этот показатель снизился до 67 %. А более 40 % американцев моложе 44 лет за год не прочитывают ни одной книги – ни художественной, ни научно-популярной. Процент семнадцатилетних, не читающих ничего, кроме положенного по школьной программе, с 1984 по 2004 г. увеличился вдвое. Не стоит и напоминать, что именно в этот период в нашу жизнь прочно вошли персональные компьютеры, Интернет и видеоигры.

Так ли это важно? Фанаты новых технологий отметают плач по «культуре печатного слова» как выдумки оторванной от жизни снобистской «элиты» (ну конечно, кого же еще!). В своей книге «Плохое – значит хорошее: как современная поп-культура делает нас умнее» («Everything Bad Is Good for You: How Today’s Popular Culture Is Actually Making Us Smarter») писатель-популяризатор Стивен Джонсон (Steven Johnson) заверяет: беспокоиться не о чем. Да, родители часто видят, как их живые, активные дети молча, с раскрытым ртом застывают перед экраном. Но это зомбированное состояние – «не признак атрофии умственных способностей. Это признак сосредоточенности».

Ерунда! Дело здесь не в сосредоточенности, а в том, от чего отгораживают себя малыши этим экраном, когда в десятый раз, словно в трансе, смотрят по видео один и тот же фильм.

Несмотря на агрессивную рекламную кампанию, призванную усадить перед видео детей чуть ли не с шестимесячного возраста, нет никаких данных, свидетельствующих о том, что созерцание происходящего на экране приносит им хоть какую-то пользу. Ученые из Вашингтонского университета провели соответствующее исследование (его результаты были опубликованы в августе прошлого года) и выяснили, что с каждым часом, проведенным за видео, ребенок в возрасте 8–16 запоминает в среднем на 6–8 слов меньше.

У меня, конечно, нет научных доказательств, что читать запоем (помнится, именно этому занятию я предавалась в 13 лет, забравшись в шалашик, устроенный на дереве) – более эффективный способ стать информированным гражданином, чем часами сидеть за игровой приставкой Microsoft Xbox или потеть над составлением автобиографии для социальной веб-сети Facebook. Но именно неспособность сосредоточиться на чем-либо надолго, ограничиваясь лишь «блиц-визитами» в Интернет, на мой взгляд, проявляется в том, что люди сегодня не помнят даже событий, попавших в заголовки новостей совсем недавно. Неудивительно, к примеру, что на финише «праймериз» кандидаты куда меньше говорили о войне в Ираке, чем в начале кампании – это связано с тем, что на телеканалах в этот период появлялось меньше видеокадров о терактах в этой стране. Кандидаты, как и избиратели, делают акцент не на самых важных, а на самых свежих новостях.