как попрощаться с Грейс, Мартина посвящает несколько минут составлению плана безопасности. Женщины обсуждают, может ли Грейс изменить свой график или привычный путь до работы или пользоваться охраняемым входом, чтобы Байрону было сложнее ее выследить. Мартина просит Марка подойти и объясняет подростку, что если он увидит Байрона по дороге в школу или из школы, он должен как можно быстрее бежать к ближайшему дому и звонить в полицию. «Беги от него со всех ног. Открой любую дверь, забеги внутрь. И звони в полицию. Громко кричи. Запрыгни к кому-нибудь в машину. Делай всё, что потребуется. Я не хочу, и я говорю это не для того, чтобы тебя запугать, не хочу, чтобы он схватил тебя и шантажировал твою мать. Вот тогда у нас будут проблемы».

Джоуи всем телом бухается из кухни на пол гостиной. «Джоуи?! – говорит Мартина, улыбаясь, – что это тут у нас?»

Малыш ее не замечает. Дергает мать за одежду. «Он вас убьет, – теперь Латесса обращается к Грейс, – я вас уверяю. Это очень важный период. Вы должны понимать: весь его мир только что рухнул, так? Вы были его боксерской грушей, в вас он целился из пистолета».

Грейс вытирает лицо Джоуи бумажной салфеткой. Похоже, откровенность Мартины не произвела на Марка впечатления. Он прекрасно знает о жестокости отчима.

Мартина дает Грейс автобусный билет – так она сможет добраться до суда, ведь у нее нет своей машины. Они вместе устанавливают быстрый набор номера 911 на телефоне Грейс, чтобы обеспечить оперативную реакцию. Латесса напоминает Грейс, что она на пути к свободе, к тому, чтобы снова стать хозяйкой своей жизни. «Забудьте о своих ошибках, ведь сейчас вы поступили правильно, – говорит детектив, – вы позвонили в полицию. Согласились встретиться со мной. Позволили мне вас сфотографировать. Оформили охранный ордер. И мы издаем ордер на арест». К моменту нашего отъезда Грейс повеселела, она обещает Мартине не возвращаться, а Джоуи снова пошел на кухню и прыгает на спинке стула.

Уходя, Мартина останавливается у антимоскитной двери и поворачивается к Грейс. Латесса спрашивает о полицейских, которые приехали по звонку Грейс, тех, что приняли ее заявление. «Они вели себя корректно?» – интересуется Мартина.

«О, – отвечает Грейс, – да, славные парни».

Мартина всегда об этом спрашивает. Они вели себя корректно? Сделали свою работу? Были вежливы? Латесса не обязана задавать эти вопросы, но задает. Мартина прекрасно знает, что кливлендская полиция пользуется дурной славой из-за царящей в структуре коррупции и расовой дискриминации. После убийства Тамира Райса деятельность местной полиции оказалась в центре внимания всей страны. Позже Латесса объясняет: «Сообщить о ком-то в полицию очень сложно. У всех бывают неудачные дни, но мне важно знать, как люди относятся к полиции. Я считаю, полицейские не должны отмахиваться от мнения гражданских».

«Как вы себя чувствуете сейчас?» – спрашивает Мартина у Грейс.

«Лавина эмоций, – отвечает Грейс, – счастье, грусть, страх».

Когда Байрон предстанет перед судом, на него наденут GPS-браслет. И предъявят несколько обвинений, включая умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, угрозу жизни детей, похищение и запугивание.

Чуть позже, когда мы едим пиццу, Мартине звонит Грейс. Байрон украл ее кредитку и накупил кучу всего в долг. Мартина объясняет Грейс порядок действий в этой ситуации: позвонить банк, получить новую карту, аннулировать старую, задокументировать свои действия. Латесса говорит, что добавит эту информацию в свой отчет. Это немного выходит за рамки ее полномочий, но Мартина никогда не бросает трубку. «Я чувствую, это дело будет нелегким, – говорит Латесса, вешая трубку, – но я стараюсь быть тем самым полицейским, который мог бы спасти мою сестру».

Проходит больше года, и как-то раз поздним зимним вечером я звоню Мартине. Грейс держалась очень долго, много месяцев, гораздо дольше, чем ожидала Латесса. Но, как она и предвидела, в итоге Грейс отказалась от показаний. Байрон отделался условным сроком. А Грейс? Мартина слышала, что они с Байроном снова вместе. Перед тем, как попрощаться, Латесса произносит: «Уверена, мы с ней еще увидимся».

Тени прошлого

Вашингтон, округ Колумбия, замер. Ну а я хожу вокруг главного здания суда и ищу дверь, которая, как мне сказали, будет открыта. Уже больше десяти вечера, сейчас суббота, всего две недели до Рождества. Ожидается снегопад и, что характерно, тротуары посыпаны толстым слоем соли, которая хрустит у меня под ногами – зловещий, громкий звук в жутковатой тишине. Днем я провожу здесь много времени: в здании людно, оно кишит юристами, местными жителями и, нередко, туристами, которые собирались в Национальную галерею, но свернули не туда где-то в районе Пенсильвания-Авеню и Форс-стрит. Мало что производит более жуткое впечатление, чем казенное здание в крупном городе вечером выходного дня, когда уже стемнело. Ну и я не могу найти незапертую дверь.

Я обхожу весь квартал, который занимает суд, и возвращаюсь обратно по своим следам. Нависающее здание с узкими окнами сделано из гладкого индианского известняка. Наконец я вижу охранника на посту: мужчина стоит у главного входа, но сразу его не разглядеть из-за дверной рамы, к тому же уже очень темно.

«Я видел, как вы в первый раз проходили», – подтрунивает надо мной охранник. Он называет себя «королем попкорна», потому что разносит перекусы несчастным, которые вынуждены сидеть на работе в этот поздний час. И действительно, от него неуловимо пахнет попкорном. «Погодите минутку», – говорит охранник и звонит в офис.

Вашингтон, округ Колумбия – странное место для жизни. У округа раздутая репутация, учитывая сравнительно небольшой размер (всего 177 километров, в три раза меньше Бостона, хотя в обоих городах по семьсот тысяч жителей). Обитатели других городов называют Вашингтон либо консервативным и скучным (мнение жителей Нью-Йорка и Лос-Анджелеса), либо населенным испорченными, безнравственными людьми (мнение всех остальных). Обычно я всем рассказываю, что Вашингтон похож на Лос-Анджелес – еще один город, с которым у обитателей других городов есть одна стойкая ассоциация. Но на самом деле в обоих городах можно жить, совершенно не соприкасаясь с этой самой ассоциацией. Как-то раз школьную экскурсию моей дочери оборвал президентский кортеж, и это стало одним из редких напоминаний о том, что я живу в столице нашей страны. На мой взгляд, самая характерная черта Вашингтона в том, что он часто придерживается абсолютной дихотомии: центральное правительство может иметь, а может и вообще не иметь никакого отношения к тому, что происходит в округе, где оно базируется. Текущая ситуация это наглядно иллюстрирует, ведь в правительстве у нас консервативное большинство, в то время как среди граждан округа преобладают самые