Ева совершенно не понимала, зачем вообще он нужен. Чтоб куклы собирались там, плели интриги? Однако реакция Бэллы тронула даже ее.

Девочка разинула рот от изумления, поднесла свои маленькие пальчики к губам. Мэвис прошептала ей что-то на ушко, и широко распахнутые голубые глазки радостно заблестели. Малышка посмотрела на Рорка, потом на Еву. Вдруг еще одна кроха сорвалась с места и с воплем бросилась к подарку.

Глазки Бэллы гневно засверкали, она состроила грозную гримасу. Ева представила, что сейчас между маленьких оскаленных зубок промелькнет тонкий, острый язычок.

Та девочка, которая подняла крик, вдруг остановилась как вкопанная, а потом отступила. Видимо, испугалась.

Бэлла, уже снова радостная, потопала к Еве. Та присела, взяла ее на ручки.

– Даас, – пролепетала Бэлла. Она обхватила Еву за шею, прижалась к ней и стала легонько раскачиваться из стороны в сторону – мама часто так делала. – Даас, – повторила она. Потом потянулась к Рорку: – Орк. Даас. Та. Та. Та.

– Рада, что тебе понравился подарок.

– Лю-лю.

Бэлла глубоко вздохнула, потом снова просияла и начала плясать на месте. Она, кружась, подошла к домику, погладила его, захлопала в ладоши, достала маленький, похожий на трон стульчик и громко расхохоталась.

– С подарком мы в яблочко попали, – сказала Ева.

Бэлла оглянулась, заулыбалась и протянула руку той девочке, которая покушалась на ее домик, – пригласила вместе поиграть. Ева в изумлении застыла на месте.

«Маленькая, а уже мыслит, – подумала она. – Как все сложно в этом мире!»

Подарили желанный подарок – хочется его рассмотреть, насладиться. Обязательно поблагодарить того, кто помог осуществить мечту. Ну а потом наступает момент, когда хочется поделиться своим счастьем.

Как тут понять, что важнее – гены или воспитание? Природа всегда связана с риском. Невозможно предугадать, как карта ляжет. Какие черты нам передадутся. Воспитание может быть хорошим или плохим. Одному попадаются мудрые родители, другому – сумасшедшие. И все же.

Перед Евой сейчас был годовалый ребеночек. Милый, наивный, но уже с характером. Там и ум, и железная воля, и сострадание. Даже чувство стиля. И свое предназначение.

Откуда это все берется в таком маленьком человеке?

– Вы просто в десятку попали с этим домиком, – произнесла Пибоди, прихлебывая розовый коктейль. Она остановилась рядом с Евой и тоже стала наблюдать, как Бэлла играет со своими друзьями в кукольный домик. – Потрясающий. Как все разойдутся, сама его рассмотрю. – Она отпила еще глоток. – Отличный день.

– Ну, как сказать… – начала Ева.

Вдруг у нее зазвонил телефон.

– Черт!

Она перевела звонок в текстовое сообщение – слишком много народу вокруг.

– Черт! Мне надо уйти.

– Вызов, что ли? Мы же не на дежурстве.

– Нет. С Уиллоу Маки проблемы.

– Скажу Макнабу.

– Нет. Вы оставайтесь. Просто надо порядок навести. Если что-то серьезное, я напишу. Черт! Извинись за меня перед Мэвис. – Ева огляделась, ища глазами Рорка. А он уже нес ей пальто. – Скажи, я ей потом позвоню.

Она схватила пальто и поскорее вышла, пока никто не успел задать лишние вопросы.

– Что там стряслось? – поинтересовался муж, выходя вместе с ней.

– Полицейский ранен. В больнице. Представитель органов опеки в истерике. Надеюсь, мне сейчас все подробно объяснят, – добавила она. – Я просто в бешенстве!

Сообщение пришло от офицера Шелби, поэтому Ева приказала ей спуститься на служебную парковку и дожидаться там. Когда они приехали на место, Шелби стояла возле парковочного места Евы, будто охраняя его от посягательств.

– Лейтенант, извините, что побеспокоила вас в выходной.

– Ничего страшного. Докладывай.

– Заключенная сидит в камере. У нее мелкие травмы. Первую помощь оказали.

– Ее сегодня же следует отправить в «Рикерс». Охрану по максимуму.

А пока Ева решила лично спуститься в изолятор.

– Как там пострадавший офицер?

– Наверное, уже в больницу привезли. Медики сказали, ранения серьезные, но жизни ничего не угрожает.

– Я сама его прибью! Как, черт возьми, обвиняемая смогла до оружия добраться?! И почему ты здесь сегодня, кстати? Без формы. Значит, не на службе?

– Нет, мэм. Я не дежурю сегодня. Зашла за Мэри Кейт Франко. Она фельдшер. С утра в изоляторе работала. Мы с ней дружим. Договорились в кино сходить. Я спускалась в изолятор. Вдруг услышала, кто-то переругивается.

Зашли в лифт. Ева отдала команду спуститься в зону, где располагались камеры предварительного заключения, ввела спецкод.

– Продолжай.

– Услышав звуки перебранки, я достала служебное оружие и вошла в изолятор. Офицер Минкс лежал на полу, истекая кровью. У него были раны на лице и на теле. Джессика Громер, – как позже выяснилось, назначенный обвиняемой представитель органов опеки, – сидела на полу, истошно кричала. Обвиняемая надвигалась на Франко со скальпелем в руках. Фельдшер пыталась защищаться, как могла, – схватила утку и шприц. Я крикнула обвиняемой, чтобы та бросала оружие, она попыталась схватить Франко (наверное, для прикрытия или в качестве заложника), но она ее к себе не подпустила. Тогда подсудимая попыталась напасть на меня. Я в нее выстрелила. Ранила.

Шелби прочистила горло.

– Я задержала подсудимую, а Франко тут же бросилась к офицеру Минксу – осматривать и обрабатывать раны. Представителю опеки Громер я в грубой форме приказала перестать кричать. Громер дала понять, как только ситуация будет под контролем, она подаст на меня рапорт.

– А какие грубые выражения вы использовали, офицер?

– Ну, в порыве ярости крикнула ей, чтоб заткнулась, а не то придется и в нее стрелять.

– Отлично. Как твой начальник советую не обращать внимания на идиотские рапорты всяких недоумков.

– Спасибо, лейтенант.

– Как Уиллоу Маки оказалась в изоляторе?

– Я обратилась к Громер и Франко с тем же вопросом. Офицера Минкса не удалось спросить, его в больницу увезли. Отчет еще не успела составить.

– Расскажите устно. Потом все распишете.

Ева вышла из лифта, кивнула охраннику у большой стальной двери.

– Обвиняемая решила воспользоваться услугами представителя органов опеки. Та прониклась к ней сочувствием и подала протестное прошение.

– Это не поможет. Продолжай.

– Во время их встречи обвиняемая пожаловалась, что у нее все болит от полученных в ходе задержания травм. Сказала, все из-за полицейского произвола.