Нет, всё понятно с теми, кого приносят в жертву добрые родственники (и в этом смысле он был рад, что ведомства запрещают подобное, хотя и понимал прекрасно: жертвы всё ещё будут, просто другие). Но многие девушки становились невестами духов по собственной инициативе. Кот-то не от хорошей жизни, кто-то во имя власти, но самый большой процент приходился на желающих получить в своё распоряжение бессмертного, таинственного и прекрасного, который будет любить только её одну.

По факту, редко хорошо кончалось. Настолько редко, что истории можно пересчитать по пальцам одной руки. Проблема только в том, что обычно именно эти случаи пересказывали охотней всего: люди любят всё романтичное. Вот только…

— Я не человек, душа моя, — сказал он мягко, — я не могу этого принять.

— Так уж не можешь? — сверкнула глазами она. — Не ты ли обещал, что тот, кому я отдам венок, будет моим? Да ещё и так долго, как я пожелаю? И что же теперь с твоим обещанием?

Стоит признать: это был случай, когда он, демон, был пойман в ловушку некорректно созданного контракта. Это было весьма непрофессионально с его стороны — и, что хуже, он не совсем понимал, что с этим теперь делать.

Не то чтобы он не был готов дать ей многое.

Но — не всё, что угодно.

В конечном итоге, из них двоих именно он станрше на тысчонку-другую лет.

— Я и так принадлежу тебе, как деймон принадлежит хозяину, — заметил он спокойно. — Ты отдаёшь мне этот венок, потому что хочешь надо мной больше власти?

Странное выражение промелькнуло на её лице. Кажется, она была… обижена?

— Этот венок не имеет ничего общего с властью, — заметила она.

— Разве? А мне вот кажется иначе. Ты говоришь “принадлежать тебе”, и что это, если не власть?

Она покачала головой.

— Для тебя, быть может, всё — власть, в угоду твоей природе. Но… — она оборвала себя, будто запретив продолжать. — Ты прав, я была груба. Я поняла… неверно. И возжелала слишком много. Мне нет оправдания.

И тогда, глядя в её погасшие глаза, он почувствовал себя дурно.

Потому что, если разобраться, то — а что она такого захотела? Это нормальное человеческое желание. Он порой не отказывает в этом своим клиентам, если это толкнёт их на нужный путь… О чём она, возможно, даже знает. Ведь, если так рассудить, она могла решить, что именно её он отталкивает. И это, конечно, катастрофа.

Он всегда ненавидел правила, что типично для демона.

Но особенно сильно он ненавидел бессмысленные правила. И даже учитывая, что всё вокруг в той или иной мере бессмысленно, он предпочитал понимать, что и зачем делает, а не просто следовать чьей-то воле, какой бы авторитетной она ни была. Чего стоит правило, если нет не понимаешь его значения?

Он подумал, что в данном случае она имеет право — и обижаться, и понимать.

— Я не могу взять это у тебя, — очень мягко заметил он, не принимая венок, — потому что мне нечего тебе предложить. Существо вроде меня едва ли подойдёт для такого.

— Но ты делишь ложе с людьми, я знаю.

Ему оставалось только вздохнуть.

Что и требовалось доказать.

— Да, порой я делаю с людьми разное, — легко ответил он, — порой это часть моей работы, порой — способ поживиться их силой.

— Но ты брезгуешь моей. Она тебе не по вкусу? Я думала, что могу быть достаточно хороша для тебя сейчас, когда полна сил.

Минуточку. То есть, танец, и магия, и этот Поворот Колеса — всё это было для него? Но...

Это была одна из самых дурацких ситуаций в его богатой на дурацкие ситуации жизни.

— Присядь рядом со мной, — попросил он. — Сдаётся мне, это будет долгий разговор. И если по завершении его ты всё ещё захочешь отдать мне венок — то, как ты и сказала, будет по воле твоей.

Она послушалась сразу же, устроившись рядом на широкой ветви ивы. Он привычно сменил позу, позволяя ей опереться и устроиться удобнее. Не подобные ли жесты дали ей повод думать о разном? Как же всё-таки тяжело с людьми в этом смысле!

— Видишь ли, я намного старше тебя и знаю точно: все эти человеческие потирания определённых органов друг о друга на самом деле всегда сводятся к власти и подчинению. В самых лучших и вызывающих уважения случаях обе стороны идут на это добровольно и получают от этого удовольствие. Но такое встречается намного реже, чем принято считать, особенно в долгосрочной перспективе. Люди обычно называют это любовью.

— Ты смотришь на это очень… странно.

— Как ты сказала, такова моя природа. Но поверь, ты тоже бы так смотрела, проживи ты на этом свете достаточно долго… Так или иначе, у людей есть много поводов заниматься плотской любовью, начиная от инстинктов и заканчивая продолжением рода. Власть, опять же, и всё, что с ней связано. Но у духов, особенно духов вроде меня, всё иначе. Из всех перечисленных резонов для нас релевантны только сила и власть. Я делю ложе с теми, кого хочу подчинить, либо с теми, с кем мне необходимо обменяться энергией. И человек, который пожелает этого со мной, должен будет заплатить цену.

— Цену?

— Я получу власть над его душой и разумом. Он никогда не полюбит никого после меня. Он никогда ни с кем больше не получит удовольствия. До конца конкретной человеческой жизни в его разуме по-настоящему буду только я. Ну как? Всё ещё хочешь отдать мне венок? И да, не забывай, что, если сделаешь это, если захочешь быть со мной, то не сможешь жить среди людей. Духи ходят совсем другими путями, интересуются иными вещами. У нас не будет семьи в человеческом понимании, не будет детей. В глазах людей ты станешь ведьмой, со всеми вытекающими последствиями. И будут моменты, в которых я не смогу защитить тебя от их ненависти. Это тоже одна из граней. Осознаёшь ты это?

Он с облегчением увидел понимание в её глазах. Здесь, наконец, она пойдёт к своему княжичу, и весь этот вопрос…

Она несколько мгновений смотрела на него, пристально и задумчиво.

— Да, — сказала она вдруг. — Теперь понимаю. Прости, что я пыталась ставить условия и заставила тебя думать, что хочу власти над тобой… Вот. Я даю тебе венок. И мою