она с легкостью рвала их на куски и двигалась дальше, назад в прошлое, к следующей пелене сомнения.

Воспоминания Дзирта привели их обоих обратно в Лускан. Плотная завеса, окутавшая сцену нападения на Кэтти-бри, была отброшена прочь, и Дзирт очутился лицом к лицу с истиной: он едва не убил любимую женщину.

Не какого-то демона, а свою возлюбленную, Кэтти-бри. Просто Кэтти-бри. Настоящую Кэтти-бри!

Они вернулись в Мензоберранзан, в Дом До’Урден, и Ивоннель глазами Дзирта увидела смерть Закнафейна.

И снова уничтожила серую пелену.

Затем они продолжали путешествие по туннелям, из Гаунтлгрима спустились в Мензоберранзан, и там Ивоннель обнаружила момент, когда Дзирта поразила Чума Бездны, когда его окружила стена смятения, страха, подавленности и сомнений. В этот миг восприятие Дзирта исказилось.

Целительные заклинания врезались в эту стену, в ней появились трещины, но пробить ее было не так легко, как пелену сомнений.

– Позволь мне сделать это, Госпожа Ллос! – взмолилась Ивоннель, зная, что существо, находившееся рядом, может отозваться на ее молитвы.

Жрица снова «врезалась» в стену тьмы, но безуспешно; однако она не теряла надежды, потому что ее отвергал не Дзирт. Он был сломлен, он являлся в этих событиях не участником, а зрителем, как она и предчувствовала.

– Йиккардария, – прошептала она, и ее услышали.

Мощная магическая волна хлынула на нее, слилась с ее чарами, объединилась с ними; эта новая магия вгрызалась в стену, словно сверло. Во все стороны летели черные осколки, и в стене сомнения, порожденной Бездной, появилось отверстие.

А там, за этой стеной, был свет, и реальность, и воспоминания – настоящие воспоминания!

Жрица вышла из транса и пошатнулась; мысленное путешествие отняло у нее почти все силы. Она взглянула на Дзирта. Дроу был сломлен, он жалко всхлипывал, опустившись на колени.

«Уничтоженный шедевр», – подумала она.

* * *

Мысленно он перенесся на вершину Пирамиды Кельвина, его снова охватили растерянность и смятение, как после поединка с Далией. Она убила его.

Но Кэтти-бри была здесь, и Бренор, и Реджис, они поспешили к нему и к Гвенвивар, и теплая целительная магия устремилась в его израненное тело.

И Вульфгар тоже был здесь.

Дзирт открыл глаза, хватая ртом воздух, пытаясь отдышаться, пристально уставившись на сапоги Артемиса Энтрери.

Но он уцепился за тот момент на горе Пирамида Кельвина.

Потому что он был реален.

Все это было реальностью.

* * *

– Блестяще исполнено, – раздался женский голос за спинами Киммуриэля и Ивоннель; обернувшись, они увидели приближавшуюся Йиккардарию.

Ивоннель знала, что прислужница богини вернется, но Киммуриэль ахнул от неожиданности.

– Еретик, – с отвращением выговорила Йиккардария, и этого оказалось более чем достаточно. Киммуриэль воспользовался своими псионическими способностями и мгновенно растворился в воздухе.

Вернулся в Иллуск, подземный лабиринт под Лусканом, решила Ивоннель.

Йиккардария рассмеялась.

– Ты могла бы удержать его здесь, – заметила Ивоннель.

– Разумеется, могла бы. Я же прислужница Ллос.

– Но ты позволила ему уйти. Выходит, Госпожа Ллос одобряет мои действия и то, что я воспользовалась помощью Киммуриэля.

– Возможно, ей просто нет никакого дела до этого любителя якшаться с проницателями сознания, – усмехнулась Йиккардария.

Ивоннель кивнула.

– Но ты… то есть она даровала мне силу, чтобы победить Чуму Бездны, поразившую Дзирта.

Йиккардария подошла к Ивоннель и взглянула на поле, где Дзирт так и стоял на коленях, спрятав лицо в ладонях и забыв о своем оружии.

– Так ты излечила его болезнь или сломила его? – осведомилась служанка богини.

– Теперь он видит истину, истину, которая всегда была прямо перед ним. По крайней мере я так считаю. Он реагирует именно так, как и могло бы реагировать существо с его характером и сознанием.

– Хорошо, – кивнула Йиккардария. – Итак, твое желание исполнено: ты исцелила его, чтобы сделать его смерть необыкновенно мучительной. – Она вытянула руку в сторону следопыта. – Мне бы хотелось посмотреть на то, как ты превращаешь его в драука. Я покажу тебе, как это делается.

– Нет.

Этот простой ответ заставил Йиккардарию замереть на месте.

– Нет? Ты предпочитаешь просто замучить его до смерти?

– Нет.

– Легкой смерти ему не видать, – отрезала прислужница богини. – Таково было условие сделки. И не выдумывай больше хитроумных ловушек для этого отступника Дзирта. Если ты хочешь, чтобы он прожил на свете еще немного, преврати его в драука. Если же нет, тогда начинай пытать его, и я устрою так, что Паучья Королева услышит его вопли. Они доставят ей удовольствие.

– Нет.

– Что – «нет»?

– Нет, я не буду строить хитроумные планы для того, чтобы уничтожить его, – ответила Ивоннель. – Я не буду его пытать, не буду его убивать и, разумеется, не буду превращать его в драука.

Служанка богини угрожающе уставилась на девушку.

– Это не обсуждается, – предупредила она. – Ты сделаешь так, как мы договаривались.

– Правда? – Ивоннель взглянула куда-то мимо Йиккардарии и едва заметно кивнула.

Йоклол резко обернулась и даже воскликнула: «Киммуриэль!» – словно заподозрила, что псионик участвовал в кощунственном заговоре с целью обмануть богиню.

Но за спиной у нее стоял вовсе не Киммуриэль Облодра.

Это был Кейн, магистр Цветов.

Не говоря ни слова, с такой головокружительной скоростью, что демоническое существо даже не успело сообразить, что происходит, монах нанес кулаком сокрушительный хук прямо в прекрасное лицо дроу. Ошеломленная мощным ударом, Йиккардария позабыла о необходимости «маскарада». Она снова превратилась в кучку грязи, напоминавшую оплавленную свечу с извивающимися щупальцами, и эта «свеча» торчала из земли на том месте, где только что стояла женщина-дроу.

Адская тварь размахивала своими мерзкими конечностями, но не могла как следует прицелиться. Йиккардарии не под силу было равняться с Кейном, обладавшим невероятным могуществом.

Он ударил ее снова, правой рукой, левой, потом высоко подпрыгнул и обрушил на нее сокрушительный выпад двумя ногами сразу. Оттолкнулся, сделал сальто, приземлился лицом к противнице. Снова осыпал йоклол градом ударов, таких жестоких, что Ивоннель, наблюдавшая за этой сценой, невольно попятилась.

У прислужницы Ллос не было ни малейшего шанса против монаха, ей ни разу не удалось ни уклониться от его выпадов, ни ответить.

Она просто сплющилась, начала таять и превратилась в булькающую лужу вонючей грязи.

Кейн поклонился побежденной противнице, выпрямился и взглянул на Ивоннель; внезапно женщина сообразила, что на лице у нее написан страх. Она никогда не видела контролируемого проявления такой страшной жестокости, такой скорости, точности, сверхъестественного могущества, особенно со стороны человеческого существа, на первый взгляд слабого и безоружного.

– Итак, теперь Ллос объявит меня еретичкой, – произнесла Ивоннель, пожимая плечами. – Однако я попала в хорошую компанию.

– Он действительно исцелился? – спросил монах, оглянувшись в сторону поля.

– Он не отверг меня, когда я проникла в