долго ждать не пришлось, на этот раз он промышлял рыбой, судя по запаху.

Лириш прибыл, когда уже только один канат держал «Везунчика» у причала. Глава Управы словно состарился на несколько лет, пока Лала его не видела. Печальные новые морщины, бессовестно освещенные послеобеденным солнцем, выдавали его чувства, хотя голос оставался спокойным и деланно равнодушным:

– У меня немного времени, Мастер Лала. Что ты хотела сообщить напоследок такого, чего нельзя доверить соколу?

Пронзительная жалость только на мгновение захватила Лалу, но и этого мгновения хватило, чтобы она поколебалась. Если бы Лириш прямо сейчас схватил ее за руку и стал умолять остаться, все могло сложиться иначе… Но он выжидающе молчал.

Лала предупредила его о несостоятельности мастеров Смерти и попросила взять себе облачного дрома, достойного лучшей доли, чем смерть вдали от родных песков.

– Могу ли я надеяться, что оставленный тобою дром послужит поводом вернуться по окончании поисков?

– Я не знаю…

– Ну, что же. Благодарю за все, что ты сделала на благо Шулая. Уверен, мы с оставшимися мастерами что-нибудь придумаем и удержим ашайнов в рамках закона. Если сможешь, сообщи об итогах поисков, мне интересно, кто смог родить такую дочь.

– Да, конечно… И я тебя благодарю… за все… – Лала не выдержала его взгляда и отвернулась. Потом поцеловала Снега в поникшую морду и поспешила на борт.

Оглянулась она, уже стоя на мостике рядом с Тиком, с такого расстояния, чтобы Лириш не мог видеть ее слез. Одинокая серая фигура успокаивающе хлопала дрома по шее, не отрывая глаз от распустившего паруса «Везунчика».

– Во как оно бывает… – вздохнул Тик и стал набивать новую трубку. – Я все еще не разбираюсь в людях. Мне казалось, вы нашли друг друга, а теперь уверен, что ты к нему не вернешься. Хочешь напиться и послушать правдивые пиратские байки?

– Потом.

Лала уединилась на корме и смотрела, как ширится синяя полоса между ней и двумя фигурами на причале. Она подняла руку в прощальном взмахе, но Лириш не повторил ее жеста. Он просто стоял и смотрел до тех пор, пока скала не закрыла его от Лалы.

«Везунчик» долго петлял в лабиринте пролива, а когда наконец вырвался на морские просторы, слезы Лалы высохли бесследно. Она вернулась на мостик к Тику, села рядом и глубоко вдохнула терпкий табачный дым, смешанный с соленым ветром.

– Ты обещал выпивку и байки.

Часть IV. Благие земли

Глава первая

Игла-скала уже светилась закатным рыжим, когда «Везунчик» выбрался из плена мощного течения, влекущего корабли в пасть прибоя. Свободные от вахты матросы осваивали умдру и плевали за борт тягучей синей слюной, а Лала с Тиком Ростером так и сидели на мостике, глядя то на оставленный берег, то на крошечные паруса уходящих к Этоле кораблей. Ни Ушаш, ни сопровождающий товары купец Дариш не пожелали присоединиться к беседе за кувшином прекрасного югового вина. Это было к лучшему. Старые друзья, чуть не ставшие кровными врагами, наговорились вдоволь без лишних ушей.

Тик рассказал, что как только Лала покинула Этолу, он отправился в замок Фурд и добился встречи со своим дядькой. Тот долго не хотел признавать мальчика, чуть собаками не затравил, но на всякий случай не прогнал, а приказал держать взаперти. Тику повезло. Всего через три дня туда же явился Жайас, самый верный соратник его отца. Ростер-старший оказался дальновидным. Жайас в случае смерти своего капитана должен был перерыть весь известный мир, найти его единственного сына и служить ему до конца. Отчим-разбойник убедил Жайаса, что мальчишку разорвали волки, но жадность толкает людей к откровенности сильнее, чем сердечная просьба. Когда, уезжая из гнезда лесных братьев, Жайас обмолвился, что за живого наследника Ростера полагалась награда, вслед за ним осторожно пустились две тени. Лихая парочка не мыслила нападать на вооруженного до зубов пирата, для наживы им достаточно было просто рассказать, что на самом деле приключилось с беглецом.

Когда Тик получил наследство, у него мгновенно нашлось несколько любящих родственников. Все мечтали заботиться о сироте и его богатствах, чтобы злые люди не обобрали и не обидели. Но опекуном, согласно воле Ростера, стал бездетный Жайас.

Всю нерастраченную отцовскую любовь, которая есть в каждом, просто иногда очень глубоко, Жайас направил на обучение и воспитание мальчика. Конечно, старый пират видел это воспитание по-своему. Он заставлял Тика делать самую тяжелую работу на корабле, а вместо отдыха упражняться в фехтовании и обучаться грамоте морского дела. Зато кормил и одевал, как принца крови. А когда пришло время, нанял для него учителя хороших манер. Жайас мечтал женить воспитанника на знатной девушке, благо парень по отцу был из благородных. Только вот Тик и слышать ничего не хотел, пока не ограбит далекую Пустыню Самоцветов.

– Знаешь, я спал и видел, как приду и вырежу всех, а ты будешь стоять, испуганная и красивая, посреди луж крови. И я сдержу обещание, и ты будешь смотреть вслед моему великолепному кораблю, который увозит все богатство твоей земли… – Тик опрокинул бокал вина в пересохшее от рассказа горло.

– Ты жалеешь, что все вышло не так?

– Я жалею, что не порешил твоего умалишенного, как только мы прошли цепь. Брюхо было бы целым, – усмехнулся Тик и почесал зудящий шов. – Но если смотреть на всю нашу историю, то нет, не жалею. Я получу больше. Надеюсь, ты тоже.

– И я надеюсь, – вздохнула Лала. – Тем более что прибыла в Пустыню в поисках родни, а не кровавой мести. В отличие от тебя или Ушаша.

– Да, только мы уже отказались от мести и уходим навстречу выгоде. А у тебя впереди неизвестность. Кто знает, сколько еще мертвецов между тобой и тем, что ты ищешь.

Они помолчали, наблюдая, как упругие паруса «Везунчика» становятся оранжевыми.

– К слову, про неизвестность. Карта твоя плохая, – собранным деловитым тоном продолжил Тик.

– Почему? Там же все понятно нарисовано! – возмутилась Лала.

– Не для морехода. Путь корабля показан просто вдоль берега, пока не кончатся скалы. Но ни одной пометки о течениях, отмелях и ветрах. Придется идти почти вслепую. Случись что, мы будем на блюдечке у морского дьявола и даже вплавь не спасемся – прибой размажет нас, как бараний жир по горбушке. Жайас даже упирался сначала, что твой осел.

– А почему потом согласился?

– Ты спасла мне жизнь, он в долгу перед тобой.

– Спасибо.

– Не за что, – улыбнулся Тик. – Я тоже в долгу.

Разговор прервался – пора было идти на торжественный ужин.

За обильным столом, где вперемешку стояли ашайнские и заморские блюда, сидело пятеро: Жайас, Ушаш, купец Дариш, толстый боцман, имени которого Лала еще не запомнила, и юный помощник Дариша, который пока ни слова не понимал на чужом языке. Все пожелали ей доброго вечера, но ответила она только Ушашу, потому что не могла оторваться от знакомого лихорадочно-веселого блеска его глаза. Ласково улыбаясь, она протиснулась между Ушашем и Даришем, попутно нашаривая в