поясной сумочке пузырек с заготовленным успокоительным. Плечом она почувствовала мелкую дрожь Ушаша и незаметно для остальных взяла его за руку. Он сжал ее ладонь так, что хрустнули костяшки, а перстень Мастера Смерти вдавился в палец чуть не до крови.

– Успокойся, я принесла наше любимое питье, – шепнула Лала ему на ухо и высвободила свою побелевшую ладонь.

– Если бы ты не пришла, я бы…

– Но я пришла. И у нас с тобой уговор, помнишь? – все так же шепотом говорила она, чувствуя обеспокоенный взгляд Тика.

– Помню. Без тебя никого не трогать. Если желание причинить боль станет нестерпимым, укусить себя за руку.

Помощник купца, сидевший по другую руку Ушаша, прыснул, услышав последние слова. Ушаш в это время как раз подносил кубок ко рту, и Лале пришлось осторожно подтолкнуть его, чтобы не передумал. Сама же она обернулась к Даришу и довольно громко сказала по-ашайнски:

– Уважаемый, если твой мальчишка забыл, с кем он сидит за столом, напомни ему про манеры, пожалуйста. Другого помощника у тебя не будет до самого окончания пути.

Дариш сердито зыркнул на юнца, втянувшего голову в плечи, и тут же почтительно ответил:

– Прости его, Мастер Смерти. Молод и глуп. Я освежу его цыплячьи мозги после трапезы.

– Благодарю, – сухо ответила Лала и отвернулась. За столом повисла напряженная тишина. Пираты поняли по интонации чужого языка, что не все улыбки за столом настоящие.

– Очень хочется мяса! – наконец сказал Ушаш на заморском. Его кубок с настойкой был пуст, а лицо спокойно.

Жайас облегченно выдохнул и крикнул, чтобы несли еду.

Когда сытые и осоловевшие участники застолья уже не могли ни есть, ни пить, Лала предложила каждому рассказать о самой дальней точке света, куда их занес морской ветер. У нее кружилась голова, но не от выпитого вина, нет. Море, могучее и бескрайнее, обещало такую свободу, о которой в Пустыне и мечтать было нельзя.

Оказалось, что дальше всех судьба забросила Ушаша, и все слушали его рассказы о неизвестных землях, как малые дети бабку-сказочницу, – раскрыв рты. Помощник Дариша завистливо переводил непонимающий взгляд с одного рассказчика на другого и в конце концов задремал под байки на незнакомом языке.

Спать разошлись уже с рассветом, но к вечеру снова собрались и снова делились друг с другом историями, от которых то захватывало дух, то невозможно было удержаться от хохота, а то и хотелось в ужасе спрятаться под лавку.

Еще один вечер Лала провела с Тиком вдвоем, пока он наносил на свою карту новые пометки непонятными символами. Хаддор пояснил, что морские карты капитанов – бесценная вещь, которую мечтает украсть и перепродать каждый негодяй, и только особый шифр помогает хранить секрет самых безопасных и прямых водных путей. Тик рассказал, как помогают звезды и как долго Жайас вбивал в него эту непростую науку – понимать небесные светила.

Пять дней и пять ночей шел «Везунчик» вдоль острых скал, укрывающих Пустыню от мира. За это время мальчик-ашайн выучил три десятка слов на заморском, шов Тика почти перестал зудеть, а Лала истратила половину заготовленного успокоительного отвара. Морская качка плохо действовала на Ушаша. Он старался, как мог, но нет-нет и появлялись у него на руках следы собственных зубов.

Глава вторая

На шестое утро Лала проснулась от странного чувства тишины и покоя. Корабль не шевелился, словно стоял в песках. Когда она вышла на палубу, то зажмурилась. Море, гладкое, как зеркало, сияло невообразимой синевой, будто не одно солнце отражается в нем, а сотня. Озадаченные матросы во главе с боцманом разглядывали безвольные тряпки парусов.

– Чтоб меня русалки до смерти залюбили, если это не магия. – Боцман ткнул толстым пальцем в сторону берега.

Белая кайма прибоя, без которой немыслима береговая линия, исчезла. Синева упиралась в скалы и таким же ровным зеркалом убегала к горизонту. Лучи солнца, не остужаемые ветром, пекли все сильнее, и к полудню все металлические предметы на палубе обжигали до волдырей. Единственным, кому на руку штиль, оказался Ушаш. Ему даже не потребовалась новая порция снадобья до самого вечера. Матросы отдраили все, что можно было, и радовались передышке за игрой в кости. Жайас и Тик решили переждать штиль, запасы это позволяли, разве что вода для питья нагрелась. Так что все блаженно ленились, кроме Лалы – она готовила новые порции лекарств, упражнялась в метании кинжала и читала найденные у Жайаса записи о заморских товарах.

А ночью ее разбудил стук в дверь и отчаянный вопль юнги. Ушаш, который провел весь предыдущий день без успокоительного, сражался в трюме с ошалевшими от страха козами, но это еще полбеды. Неясно, что уж ему привиделось, но до избиения несчастных животных он разбил почти все бочки с водой. Осталась одна, десятиведерная. Памятуя, что может вытворить безумный ашайн, никто не хотел с ним связываться, и послали за Лалой.

Он не узнавал ее голос, бессвязно кричал про чудовищ и махал ножом так, что мог разрезать воздух. На залитом водой полу валялось несколько коз, и при скудном свете двух масляных фонарей казалось, что это огромная лужа крови. Лала улучила момент, подскочила к Ушашу сзади и ударила его по голове первым ухваченным кувшином. Ушаш упал лицом вниз, мгновенно перевернулся на спину, но Лала уже сидела на нем, приставив лезвие к горлу. Не давая Ушашу опомниться, она капнула из пузырька на его растрескавшиеся губы.

– Во быстрые, черти рыжие… – только и смог прошептать боцман, стоявший в дверях.

Между тем мутный глаз Ушаша остановился на лице Лалы и постепенно прояснился, но она не встала с него, пока не убедилась, что он ее понимает.

– Тебе ничто не угрожает, Ушаш, друг мой. Клянусь. Это просто глупые козы своим блеянием нарушили твой покой. Не стоило отказываться днем от снадобья.

Они поднялись с пола, мокрые, лохматые, испачканные козьей кровью. Боцман и прочие молча попятились, давая им проход, но за спиной стали возмущенно перешептываться:

– Он зарезал слишком много коз, мясо протухнет на такой жаре…

– Дурень ты, дьявол с мясом, он нас без воды оставил!

– Ох, на беду мы его взяли…

Тик встретил Лалу наверху и сказал, что с нынешнего дня, пока посланник Шулая не излечится от приступов безумия, он будет либо спать привязанным к кровати, либо разделит комнату с Лалой, чтобы всегда быть под ее присмотром.

– Хаддор, – озабоченно прошептал Тику подоспевший боцман, – у нас воды осталось на сутки.

– Завтра с утра отправим шлюпку к берегу, все равно болтаемся тут. Разведаем, что там как, и воды возьмем. И не такое бывало.

Но назавтра шлюпку отправить они не смогли. Непостижимым образом за ночь «Везунчика» отнесло так далеко, что высокие скалы теперь казались темной ниточкой на горизонте. Почти вся команда стояла и растерянно пялилась на неподвижное водное зеркало, в котором красиво отражались борта корабля.

– Злая магия моря, иначе я не могу объяснить, – наконец сказал Жайас.

– Это