на экономическую жизнь: «Свободная жизнь так же естественна, как борьба в окружающей природе, которая ничего не принимает в расчет и уничтожает многих живых существ, так что остается только здоровое. Если заменить этот базовый принцип обобществлением, то все принципы нашего государственного управления были бы перенесены на структуру всей нашей экономической жизни, и мы так потерпели бы крушение самым жалким образом. В насквозь забюрократизированной экономике мы вообще не смогли бы достичь человеческого прогресса»[1138].

Поэтому поначалу Гитлер был скептически настроен в отношении государственной плановой экономики, хотя, с другой стороны, вполне поддерживал необходимость государственного управления экономикой. В программной речи в рейхстаге 21 мая 1935 г. он заявил, что задача установления экономической независимости Германии может «быть решена только через планомерно управляемую экономику», но добавил, что это «опасное предприятие, поскольку за каждой плановой экономикой слишком легко следует бюрократизация и тем самым удушение вечно творческой частной индивидуальной инициативы. Но в интересах нашего народа мы не можем желать, чтобы из-за приближающейся к коммунизму экономики и обусловленного ею усыпления производственной энергии уменьшилась возможная общая производительность нашей наличной рабочей силы и тем самым всеобщий уровень жизни ухудшится, вместо того чтобы улучшиться. Эта опасность еще и возрастает за счет того факта, что каждая плановая экономика слишком легко отменяет или по меньшей мере ограничивает жесткие законы экономического отбора лучшего и уничтожения слабейшего в пользу гарантированного сохранения неполноценной посредственности за счет высшей способности, высшего трудолюбия и высшей ценности и, таким образом, за счет всеобщей пользы. Если мы, несмотря на такие выводы, вступили на этот путь, то произошло это под жесточайшим принуждением необходимости. То, что было достигнуто за два с половиной года в области планомерного обеспечения работой, планомерного регулирования рынка, планомерного ценообразования и регулирования заработной платы, еще за несколько лет до этого считали совершенно невозможным»[1139].

Сомнения Гитлера относительно государственной плановой экономики идут прежде всего от его базового социал-дарвинистского воззрения. Он опасается, что исключение — пусть частичное — свободной конкуренции устранит важную движущую силу экономической жизни. С другой стороны, из его основного принципа «примата политики» и из мнения о «вторичной роли экономики» логично вытекает требование государственного планирования экономики, поскольку только государственное управление экономикой в конечном итоге гарантирует безусловную реализацию определенных государством общих интересов в противоположность отстаиваемым частниками особым интересам.

На фоне успехов государственной экономической политики все больше исчезали сомнения Гитлера по поводу государственного руководства экономикой. К тому же вооружение и подготовка к войне, а также связанные с этим усилия по обеспечению хотя бы относительной автаркии требовали максимально возможного рационального экономического порядка. В одной из речей в связи с праздником урожая, отмечая экономические успехи, достигнутые после захвата власти, он связывал их с элементами плановой экономики и государственными мерами: «Правда, это ясно, мы не могли пускать вещи на самотек. Само по себе это чудо не произошло бы. Если Германия хочет жить, то она должна всю свою экономику вести ясно и планомерно. Без плана нам не обойтись. Если бы мы захотели пустить все вещи на самотек по принципу пусть каждый делает, что хочет, то эта свобода за короткое время закончилась бы лишь жутким голодом. Нет, мы должны вести наши дела и нашу экономику планомерно. Это национал-социалистическое правительство не может быть зависимым от отдельных заинтересованных лиц, оно не может быть зависимым от города и деревни, от рабочих и работодателей. Оно не может быть зависимым от промышленности, ремесла, торговли и финансов. Только народ наш господин, и этому народу мы честно служим»[1140].

Насколько большое значение Гитлер придавал вопросу государственного планирования экономики, следует и из того факта, что он лично в августе 1936 г. составил «Памятную записку к Четырехлетнему плану 1936 г.». Уже в ней одно из замечаний демонстрирует его восхищение советской системой плановой экономики: «Германская экономика поймет новые экономические задачи, или же она окажется неспособной дальше существовать в наше новое время, когда советское государство разрабатывает гигантский план»[1141]. Как мы увидим позднее, Гитлер был убежден в превосходстве советской системы плановой экономики над капиталистическим порядком.

Но это следует рассматривать и как одну из существенных причин, по которой он так решительно требовал и, соответственно, форсировал расширение государственного управления экономикой и в Германии. Этот мотив, а именно ясно выраженный в записке страх Гитлера, что германская экономика при сохранении рыночной экономической системы может не устоять «в наше новое время, когда советское государство разрабатывает гигантский план», до сих пор не был обнаружен исследователями.

На сессии по культуре имперского партсъезда 1936 г. Гитлер заявил, что «игра свободных сил» как в политике, так и в экономике теперь окончена[1142]. В речи на открытии он объявил само собой разумеющимся, «что при этом нужно было покончить с безудержностью свободной экономической деятельности в пользу планомерного руководства и планомерного использования». Национал-социалистическое руководство при этом постоянно избегало большего влияния на экономику, чем это было абсолютно необходимо. Во главе всех соображений всегда стоял принцип, что народ и экономика не рабы капитала, «а капитал есть лишь вспомогательное экономическое средство и поэтому подчинен большим необходимостям сохранения народа». В своих дальнейших рассуждениях Гитлер поставил задачу, чтобы Германия за четыре года стала независимой от заграницы по тем материалам, «которые хоть как-то могут быть обеспечены немецкой способностью, нашей химией и машиностроением, а также нашей горнорудной промышленностью». «Возможно, из уст западных демократий скоро опять прозвучит жалоба, что мы и экономике не даем свободы действий по собственному усмотрению, а загоняем ее в смирительную рубашку нашего государственного планирования. Но вы, мои дорогие соотечественники, конечно, поймете, что речь здесь идет не о демократии или свободе, а о быть или не быть. Обсуждается не свобода или прибыль отдельных промышленников, а жизнь и свобода германской нации»[1143].

В речи к четвертой годовщине захвата власти 30 января 1937 г. Гитлер обрушился с критикой на идеологию экономического либерализма и выразил свою убежденность в необходимости государственной плановой экономики: «Нет никаких экономических воззрений или экономических взглядов, которые хоть как-то могли бы претендовать на священность. Решающим является воля к определению для экономики роли служения народу, а для капитала — роли служения экономике. Национал-социализм, как вы знаете, является ярым противником либерального взгляда, согласно которому экономика существует для капитала, а народ для экономики. Поэтому мы с первого дня были полны решимости покончить с ложным выводом, что экономика в государстве может вести несвязанную, неконтролируемую и безнадзорную жизнь. Сегодня больше не может быть экономики свободной, то есть предоставленной исключительно самой себе. Не только