потому, что это было бы нетерпимо политически, но и чисто экономически следствием было бы невозможное положение. Так же как миллионы отдельных людей не могут по собственному усмотрению и по своим потребностям делить и исполнять свою работу, так и вся экономика не может действовать лишь по собственным представлениям или на службе лишь своекорыстных интересов. Ведь она не в состоянии сегодня как-то отвечать самостоятельно за последствия неправильного решения. Развитие современной экономики концентрирует огромные массы рабочих на определенные отрасли и в определенных областях. Новые изобретения или потеря рынков сбыта одним махом могут уничтожить целые отрасли промышленности. Предприниматель, возможно, закроет ворота своей фабрики и, может быть, попытается открыть для своей энергии новое поле деятельности. Он, в большинстве случаев, просто так не погибнет, а, кроме того, речь тут идет о нескольких отдельных личностях. Им противостоят, однако, сотни тысяч рабочих со своими женами и со своими детьми! Кто займется ими и позаботится о них? Народная общность! Да! Она должна это сделать. Однако не дело, когда на народную общность взваливают всю ответственность за катастрофу экономики, но без влияния и ответственности за те действия и за тот контроль над экономикой, которые пригодны для избежания катастрофы! Уважаемые депутаты! Когда германская экономика с 1932 на 1933 г., казалось, окончательно погибает, мне еще яснее, чем в предыдущие годы, стало следующее: спасение нашего народа — это не проблема финансов, а исключительно проблема применения и задействования имеющейся рабочей силы, с одной стороны, и использования наличествующей земли и полезных ископаемых — с другой. То есть это прежде всего организационная проблема. Речь поэтому идет не о фразах, например, о свободе экономики, а речь идет о том, чтобы всеми имеющимися средствами дать рабочей силе возможность производства и продуктивной деятельности. Пока экономика, то есть сумма собственных предпринимателей, делает это своими силами, это хорошо. Но если они этого больше не могут, тогда народная общность, т. е. в этом случае государство, обязана со своей стороны озаботиться использованием имеющихся рабочих сил для цели полезного производства и, соответственно, принять для этого необходимые меры». Важнейшие проблемы могут быть решены лишь «планомерным руководством нашей экономикой», которое получает свое «мощное выражение» в принятии Четырехлетнего плана[1144].

Такие высказывания отчетливо демонстрируют, что Гитлер все больше отказывался от, возможно, первоначального скепсиса в отношении государственного управления экономикой и все резче и принципиальнее формулировал свою критику рыночной системы экономики. По мнению Гитлера, из свободной игры рыночных сил вовсе не вытекает автоматически работающая, упорядоченная и процветающая экономика. Этой цели экономической политики можно достичь лишь на пути государственного управления экономикой. Правда, Гитлер по-прежнему не считал необходимым всеобщее обобществление средств производства, чтобы можно было рационально организовать общенациональное производство, но, с другой стороны, — открыто или скрыто — угрожал возможностью обобществления, если свободная экономика не будет в состоянии достичь поставленных государством целей.

Например, 20 февраля 1937 г. по случаю открытия международной выставки автомобилей и мотоциклов он заявил: «Через один-два года мы по топливу и резине будем независимы от заграницы. И не должно быть никаких сомнений: или так называемая свободная экономика способна решить эти проблемы, или она неспособна продолжать существовать как свободная экономика! Национал-социалистическое государство ни при каких обстоятельствах не капитулирует ни перед инертностью или ограниченностью, ни перед злой волей отдельного немца»[1145]. Фраза: или свободная экономика решит проблемы (здесь имеются в виду проблемы производства синтетического каучука и моторного топлива), «или она неспособна продолжать существовать как свободная экономика» — была особенно подчеркнута в новом журнале «Четырехлетний план»[1146]. Гитлеру предстояло — как мы покажем в следующей главе — скоро продемонстрировать, что к этой угрозе он относился совершенно серьезно.

Гитлер неоднократно подчеркивал, что относительно формы экономики не существует неприкасаемой догмы. Свободная экономика также не была для него святыней. На имперском партсъезде 1937 г. он заявил: «Экономика есть одна из многих функций народной жизни и поэтому должна быть организована и управляема только с точки зрения целесообразности, и с ней никогда не надо обращаться догматически. Не существуют как догма ни обобществленная экономика, ни свободная экономика, а есть только облеченное обязанностями народное хозяйство, т. е. такая экономика, задачей которой в общей системе является создание высших и лучших условий для жизни народа. Если она справляется с этой задачей без всякого руководства сверху, только за счет свободной игры сил, то это хорошо и прежде всего очень приятно для руководства государства. Если же она больше не может в какой-то области выполнять возложенные на нее задачи, то руководство народной общности обязано дать экономике те указания, которые необходимы в интересах сохранения всего общества. Если же экономика в той или иной области вообще не в состоянии самостоятельно выполнить поставленные большие задачи, тогда руководство народной общности должно будет искать другие средства и способы, чтобы удовлетворить требования всего общества». В последних предложениях опять содержится лишь слегка прикрытая угроза. Этим часто повторяемым тезисом о том, что не существует догм относительно экономического порядка, Гитлер хотел довести до руководителей экономики, что они обязаны выполнить поставленные государством задачи, но если «на этом пути поставленная цель» не будет достигнута, «то сама нация возьмет на себя эту работу». Гитлер хотел использовать преимущества рыночной экономики, прежде всего принцип конкуренции, в качестве движущей силы для увеличения темпов экономического роста, но весьма скептически относился к возможности добиться оптимального течения экономических процессов без государственного руководства экономикой. Этот скепсис, очевидно, еще и увеличивался из-за разнообразного негативного опыта, и поэтому усиливались заявления и, соответственно, угрозы, что если частная экономика неспособна на выполнение задач, поставленных перед ней государством, то для выполнения необходимых задач будут найдены другие средства и способы. В процитированной только что речи в рейхстаге он еще и подчеркнул, что в области экономики Германия не может себе позволить «предоставить каждому отдельному лицу идти собственным путем»[1147].

В особенности потребности вооружения не позволяли, по мнению Гитлера, принимать решения об инвестициях в первую очередь по частнокапиталистическим соображениям рентабельности. Ганс Франк (рейхсрехтсфюрер и во время Второй мировой войны генерал-губернатор Польши) рассказывал как-то о разговоре между Гитлером и Муссолини во время визита в Италию в мае 1938 г. Остановившись на проблемах производства чугуна и стали, Гитлер заявил: «Но если дело еще раз дойдет до войны, то и производство чугуна и стали в Германии готово к высшим достижениям. Я копаю в земле Германии, и, если я могу найти всего лишь тысячу тонн, я их выкапываю. Но такой процесс может осуществить только государство, которое, как Италия или мы, сделало себя независимыми от