Амара в отчаянии смотрит на Луция, который столько ночей провел с Дидоной в доме Друзиллы и обещал найти ее семью.

— Прошу, помоги ей!

Луций с видимым смущением прячет глаза. Взбешенная его трусостью, Амара вырывает у Руфуса свою руку и проталкивается назад к дерущимся.

— Британника! — кричит она. — Британника, помоги!

Амаре кажется, что она утонет в море локтей и ног, что ее растопчут в сутолоке, но в следующее мгновение высокая иноземка хватает ее за шиворот плаща и рывком ставит на ноги.

— Дидона! — кричит Амара, показывая ей на оказавшуюся в западне подругу.

Глаза Британники расширяются. Она бросает Амару, ударяет в горло не успевшего убраться с дороги мужчину и отшвыривает его в сторону.

Британника пытается протиснуться сквозь давку, но растолкать пьяных гуляк не под силу даже ей. Амара видит, как ее окружает бурное человеческое море. Кольцо вокруг дерущихся сжимается все тесней, толпа толкает Дидону еще ближе к схватке. Все новые потоки людей устремляются на и без того запруженную народом площадь. Амара прорывается к Дидоне, но люди слишком пьяны или равнодушны, чтобы ее пропустить. Она падает на колени и ползет вперед, задыхаясь от страха, что ее затопчут. Наконец она достигает края толпы и оказывается почти под ногами дерущихся, едва успев отдернуть пальцы, чтобы на них не наступил сатир. К счастью, она слишком низко, чтобы попасть под шальной нож. Она видит, как кричит удерживаемая компанией пьяных озлобленных мужчин Британника. Всего в нескольких шагах от Амары Дидона, которую все еще держит за талию пьяница, из последних сил пытается пробиться сквозь живую стену людей.

Места для драки остается совсем мало. Феликс так близко, что Амара почти может коснуться его рукой. На его лице нет страха, но он кажется уязвимым перед ударами защищенного плотным костюмом сатира. Амара молит богов, чтобы Феликс убил своего противника и покончил с этим кошмаром. Тот резко поворачивается и, споткнувшись о чью-то ногу, едва не налетает на Дидону. Красный сатир, пользуясь моментом, замахивается ножом на потерявшего равновесие соперника. Феликс ускользает, и сатир всаживает нож между лопаток Дидоны. Пристававший к ней пьяница потрясенно выпускает ее. Теперь, когда уже слишком поздно, люди расступаются перед Дидоной, и она, сделав два шага вперед, валится на землю.

В толпе поднимается крик. Только сейчас люди начинают понимать, что это не развлекательное представление. Несколько мужчин бросаются к красному сатиру, хватают его и срывают с него маску. У него знакомое лицо — это Балбус, отпущенник Симо. Человеческая масса смыкается над в ужасе разинувшим рот убийцей, и он исчезает под градом кулаков. Толпа рассеивается. Кто-то проталкивается вперед, чтобы поглазеть на смерть Балбуса, кто-то спешит прочь, не желая становиться свидетелем расправы. Амара кидается к Дидоне. Британника уже держит девушку в объятиях.

— Я здесь! — кричит Амара, упав рядом с Дидоной и взяв ее за руку. — Мы все здесь. Теперь ты в безопасности.

Дидона не отвечает. Изо рта ее льется кровь. Она с болью и ужасом смотрит на Амару.

За время дружбы они слишком привыкли понимать друг друга по глазам. Амара понимает, что ей не удастся скрыть горе в своем взгляде. Она целует Дидону в лоб, и в голове ее звучит отцовский голос: «Никто не должен умирать в страхе».

— Люди выздоравливают после гораздо более опасных ран, — говорит она. — Поверь, я могу судить по пациентам, которых лечил мой отец. Я уверена, что ты поправишься. — Она прижимает к себе холодную руку Дидоны, пытаясь ее согреть. — Ты выкарабкаешься, обещаю. — Запыхавшаяся Виктория подбегает к ним и садится возле нее. — А вот и Виктория. Скоро придет Бероника и отправит Галлия за врачом.

— Мы здесь, мы рядом, — говорит Виктория. — Ты не одна. Мы здесь.

Дидона закрывает глаза.

— Можешь отдохнуть, — говорит Амара. — Тебе будет полезно отдохнуть.

Она прикладывает ладонь к щеке Дидоны, чтобы та даже с закрытыми глазами знала, что она рядом, и еще долго не убирает руку, уже поняв, что подруга уснула навсегда.

— Она мертва, — произносит Британника. Никто не удивляется тому, что она может говорить.

Амара взглядом просит ее замолчать.

— Подождите. — Она не желает отпускать Дидону. — Еще нет. Она еще с нами.

— Милая, она умерла, — говорит Виктория, положив ладонь Амаре на колено. — Ее больше нет.

Амару ослепляют слезы. Виктория забрасывает ее руку себе на плечи и поднимает ее на ноги. В этот момент Амара понимает, что за ними наблюдает Феликс.

— Это все ты! — кричит она. Вне себя от горя и ярости, она готова убить его, разорвать на куски, но Виктория удерживает ее за руки. — Этот нож предназначался тебе. Ты убил ее! Ее смерть на твоей совести!

Феликс молча стоит, выслушивая полные ненависти крики и угрозы Амары, пока она не срывает голос.

Потом какой-то мужчина поднимает ее, взваливает себе на плечо и уносит прочь. Принимая мужчину за Руфуса, она бьет его кулаками по спине, рыдает, приказывает ему опустить ее на землю и позволить вернуться. Наконец она сдается и обессиленно затихает. Только увидев ожидающего ее на краю площади Руфуса, она признает в несущем ее человеке Филоса.

Сатурналии закончились. Одетая в черное Амара сидит за своим столом. Плеск фонтана не достигает этой комнаты, но она знает, что он мягко журчит в саду за ее окном. Здесь, в доме с золотой дверью, Амара в безопасности.

Она получила свободу. И ее сердце разбито.

Деревянная шкатулка, когда-то хранившаяся под кроватью Руфуса, теперь стоит перед ней. Она открывает крышку и поднимает лежавшее над украшениями сложенное письмо, написанное Плинием Руфусу. В глаза ей бросаются слова: «…известна птица под названием рябок, также обитающая в Ионии; будучи певчей, она нередко умолкает, оказавшись в неволе…» И так далее. В письме нет ни единого упоминания об Амаре. Плиний построил свои доводы в пользу ее освобождения на примере множества разных птиц, должно быть, посчитав отвлеченные аргументы самыми убедительными. Но она знает цену его подарку. Он не только оплатил ее свободу, но и дал ей свое имя.

В конечном счете решающую роль сыграло как раз имя. Разрываясь между запретом отца и отчаянным стремлением Амары к свободе, Руфус написал адмиралу и спросил его совета. Именно Плиний изначально представил ему Амару, а значит, должен указать Руфусу верное решение. Плиний ответил неслыханной щедростью.

«Я вовсе не просил у него денег, — повторял ей Руфус. — Кроме того, я уплатил половину, так что не думай, будто ты мне ничего не стоила». Амара начинает подозревать, что Руфусу всегда будет гораздо приятнее ощущать хрупкое птичье тельце в руках, чем раскрыть ладони и отпустить птицу на волю.