С переходом к политехнизации построили мастерские. Нынче заложили фундамент под новую типовую десятилетку с просторными классами, помещениями для лабораторий и кружков, спортивным залом. При школе будут метеоплощадка, стадион, сад.

Много учителей было в Хангиле. Помнят их всех, начиная с Дугара Галсанова, который чуть не полсела научил расписываться. У Цыбен-Доржи Батомункина еще больше было учеников. При нем приехала в Хангил молоденькая учительница начальных классов Лида Демидова.

Давно уже преподает Лидия Васильевна русский язык и литературу в средней школе, давно стала отличником просвещения, давно зовут ее уважительно Лидия-багши, а у нее и теперь перед глазами самый первый урок. За низенькими желтыми партами двадцать семь черноголовых ребятишек. У всех тряпочные сумки для книжек и тетрадок. Таращат на Нее узкие глазенки, слушают ее рассказ о дальних странах, хором считают, старательно выводят буквы… Взрослыми стали те ребятишки. Их дети сидят за партами Хангильской школы. Начнет перебирать Лидия Васильевна в памяти, кто же у нее учился, — со счета собьется. Кого ни возьми, чуть не каждый ее ученик. И чабаны, и полеводы, и доярки, и механизаторы. Кое-кто на разных должностях в аймаке. Один композитором стал, другой — инженером, третий — кандидатом филологических наук… Нынче за парты в Хан-гиле садятся больше трехсот учеников. Кем они станут?

Рано вышла сегодня из дома Лидия Васильевна. День такой — первое сентября. Разве усидишь? Надела на себя все лучшее. Лицо сияет.

Вот и еще кто-то чуть свет спешит в школу. В ученической форме. Ранец за плечами. Батюшки! Ким Сыденов уже учиться пошел!

— Мэндэ, тетя Лида!

— Здравствуй, Ким. Как ты вырос! В школу идешь?

— Ага… А ваш Бабжа пойдет в школу?

— Он еще маленький.

— А мне уже семь.

— И ты, наверно, все буквы знаешь?

— Некоторые знаю, — уклончиво отвечает мальчонка и гордо растопыривает маленькие пятерни. — Я до десяти считать умею!

Пальцы у Кима в чернилах.

— Где это ты успел измазаться? — удивляется Лидия Васильевна. — Тебе еще рано писать чернилами. Сначала научись карандашом.

— У меня много карандашей! — Ким тянет с плеча ранец.

— Верю, верю. Ты сумку не открывай. Беги-ка сейчас в интернат к ребятам и вымой там руки. С мылом!

— Хорошо.

И помчался вприпрыжку. А Лидию Васильевну окружила куча ребятишек постарше. Перебивают друг друга, торопятся все свои новости выложить.

— Лида!

Шойдок догнал. Лицо помятое, голос хриплый.

— Лида, я тебя ищу. Куда ты уходишь, когда человек спит…

Лидия Васильевна подождала, пока не отойдут подальше ученики.

— Разве я могла догадаться, когда ты изволишь встать.

— Я совсем забыл, что ты не только парторг, а еще и учительница, — пытается неловко пошутить Шойдок. — Может, и меня учить будешь?

— Тебя учить — бесполезное дело.

— И то верно. Таких, как я, поздно уж мудрыми делать. Ты лучше молодежь учи — Булата Сыденова, Розу Кузнецову, Дугаржаба. С нами не мучайся.

— Опять тебе ребята не угодили? — колко взглянула на мужа Лидия Васильевна.

— Ты всегда их защищаешь. Чем только они твое сердце покорили?

— Не болтай глупости, Шойдок! — Лидия Васильевна направилась к школе.

Цынгуев снова нагнал ее, изобразил на лице улыбку.

— Ну, Лида, я немножко не так сказал… Что же ты, шутки не понимаешь? Я совсем не о них хотел с тобой поговорить. У меня совсем другое дело. Ты куда деньги дела? Я все перерыл…

— Зачем тебе деньги понадобились?

— Как зачем? Надо начало учебного года обмыть…

— Еще что придумаешь?

Шойдок, шагая рядом, не унимается:

— К школьным делам моя жена причастна, почему бы мне не радоваться в такой день?

— Перестань! — прибавила шаг Демидова.

— Дай хоть три рубля! — протянул руку Шойдок, да так и остался стоять, потому что Лидия Васильевна, не оборачиваясь, миновала забор, вдоль которого они шли, и остановилась у самого входа в школу, где было много народу. Продолжать рядиться с нею на людях Шойдок не рискнул. Досадливо плюнув, он поплелся назад.

Возле школы вдоль забора наставлены телеги, автомашины — отовсюду привезли детей, из всех бригад, со всех стоянок. На одной подводе доставила школьников из южной степи Балмацу. Лидия Васильевна увидела ее, приветливо помахала рукой.

— Здравствуй! — подошла к ней.

— Здравствуйте, Лида-багши! — Балмацу покраснела и поспешно стала застегивать пуговицы тэрлика, заметно обтянувшего ее живот.

— Что нового в ваших южных степях? — будто и не заметила ее стыдливого жеста Лидия Васильевна.

— Вроде ничего нет. Бригадир, однако, рассказывает о наших делах…

— Мне от вас интересно услышать.

— Ну, овец кончили купать. Отара поправилась.

— Это хорошо. Как люди поживают?

Балмацу уселась на телегу — так, ей казалось, меньше будет бросаться в глаза располневшая фигура.

— Что с людьми случится? Сегодня загоны к зиме готовят. Все заняты. Мне велели детей в школу отвезти. Почему, Лида-багши, не всех в интернат берут? Бабушка Бадмы жаловалась, третий год внука не взяли. Разве в интернат по «блату» устраивают? Я как раз вам про это хотела сказать. Чуть не забыла.

— Я поговорю с директором.

Немного помедлив и глядя в упор на Балмацу, Лидия Васильевна спросила:

— Ну, а сама-то как?

— Да вроде ничего…

— Для нас, для женщин, самое большое счастье — дети. Вот и у тебя радость будет.

Балмацу стыдливо опустила глаза.

— Я уже в годах… И вдруг…

— Это хорошо! Нечего тебе стесняться. Надо гордиться материнством.

— Гордиться-то вроде нечем. Живу не то замужем, не то… Сплетничают, шепчутся…

— Меньше думай об этом. И на сплетни не обращай внимания. Тебе сейчас вредно волноваться.

Лидия Васильевна глянула на часы, убедилась, что время еще позволяет, села на телегу рядом с Балмацу, обняла ее.

Балмацу выпустила густую струю дыма, прокашлялась, будто что-то мешало ей говорить, робко спросила:

— Лида-багши, вам что есть хотелось, когда вы ребенка ждали?

— На кислое тянуло. На кислое! Только и пила арсу. Мать варить не успевала. А вообще-то у каждой по-своему…

— Мне тоже… кислое, — хотела еще что-то сказать, да замялась.

— Ты врачу показывалась? Обязательно сходи к Дусе.

— Спасибо вам, Лида-багши. Да будут ваши слова городом. Поговорила с вами, на душе легче стало. Спасибо. У меня еще кое-какие дела есть. — Она спрыгнула с телеги. — До свидания.

— Захаживай к нам.

Откуда-то вывернулся Ким. Подбежал к Лидии Васильевне, протянул ладошки.

— Вымыл!

— Молодец, — похвалила учительница. — Ваши дома?

— Нет. Брат на работе. А мама утром в Агинский дацан уехала. Обещала мне тоже потом дацан показать.

— В дацан? — удивилась Лидия Васильевна.

В этот миг заливисто зазвенел школьный звонок.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Клубится в воздухе, не оседая, пыль над дорогой, ведущей к западу от аймачного