— Смотрите…

Сдернув наволочку с подушки Вукович, под недоуменным взором Фоше, намочил её, потом натянул на унитаз и несколько раз энергично надавил. Вода, стоявшая в сифоне, ушла в трубу обнажив сделанные на покрывавшем стенки налете отметки. Текущая струйка начала заново наполнять сифон.

— Водяные часы… — потрясенно пробормотал начальник тюрьмы.

— Верно! И потратив сутки наблюдая за сменами и калибруя их, арестант получил довольно точное устройство для того чтобы вовремя отпросится в лазарет. Тонкий момент тут, конечно, время приема — если бы фельдшер оказался добросовестным и осмотр затянулся это могло стать проблемой… Как долго он тут работает?

— Довольно давно. Персонал тут получает приличное жалование, так что увольняются редко. Вы считаете они могли быть в сговоре?

— Маловероятно. Я предполагаю, что он заранее изучил всех с кем ему придется иметь дело и знал что фельдшер, несмотря на свою профессию, боится подхватить заразу, так что долго возится с ним не будет. Так же он знал о привычке дежурных торчать у лестницы перед сменой. Знал что попадет в камеру в дальнем конце блока, куда охрана заглядывает редко, так что никто не помешает его приготовлениями и что дежурный, с другого конца, не услышит как он вырубит конвоиров и затащит их в камеру. Но может увидеть… Скорее всего, конечно, будет высматривать сменщика, но мало ли…

— К чему вы клоните?

— Я размышляю, что можно сделать из мыла, кусочка фольги и зубного порошка.

— Фольги?

— Я нашел обрывки спрятанные в щели.

— Откуда он её взял?

— Маленький шарик можно засунуть между зубов — никто не будет копаться во рту у чахоточного. Потом он отрезал ниткой кусок мыла и обточил его об стену. Вот тут след, видите? А тут насыпан порошок. Вам что-то приходит на ум?

— Зеркало. Заключенные часто пытаются делать маленькие зеркала, чтобы наблюдать за охраной. Вы бы знали, какие штуки они только не пытаются отполировать этим зубным порошком…

— Согласен… Скорее всего, это было зеркало. Вы сказали, что заключенным не дают смотреть по сторонам? Опишите процедуру полностью.

— Перед тем, как вывести заключенного из камеры, конвоиры командуют ему подойти к двери, повернутся спиной и просунуть руки в окошко для подачи еды. После чего ему одевают наручники, и только после этого открывают дверь. Затем все происходит в обратном порядке — его подводят к камере, ставят лицом к стене, открывают дверь и заводят внутрь. После того, как дверь закрыта, он просовывает руки в окошко и с него снимают наручники.

— Пока дверь открывают, за ним наблюдает только один охранник?

— Да. Но он постоянно его контролирует что бы заключенный не попробовал что-то выкинуть.

— Контролирует как?

— Берет за шею и прижимает лбом к стене. Звучит грубо, но так они меньше дергаются и зыркают по сторонам.

— Покажите.

Начальник тюрьмы неловко потоптался, потом все таки взял Вуковича и деликатно, но чувствительно вжал лбом в стену.

— Как-то так. Ноги ставят на линию. Потом наклоняют вперед. Очень не удобно — сложно вырваться или отскочить.

— В такой позе заключенный хорошо видит свои ноги. А охранник — нет. Вы заметили, что я крутил ногой?

— Не обратил внимание.

— Я уже упомянул, что ему надо было знать, что дежурный не смотрит в его сторону. Думаю он сделал из мыла и фольги маленькое зеркало, отполировал его, прилепил на обувь и прикрыл штаниной. Пока камеру открывали, он поддернул штанину вверх, покрутил ногой, чтобы осмотреться и убедиться, что за ними не наблюдают, после чего напал на конвоиров. Вот с этим, как я понимаю?

Вукович взял с койки валявшийся на ней импровизированный кистень из рукава от нательного белья и наручников и взмахнул им в воздухе.

— Увесистый. Таким действительно можно вырубить здорового мужчину одним ударом. Рукав, скорее всего, оторвал заранее и просто натянул на руку. Пока его вели по коридору, с помощью отмычки сделанной из иглы ослабил наручники, оставив их свободно болтаться на руках. Когда камеру открыли, он, предварительно убедившись что дежурный за ними не наблюдает, захватил пальцами противоположной руки кончик оторванного рукава, потом резко скинул наручники… Развернулся и «бам-бам»!

Натянув рукав, Вукович попробовал проделать это.

— Требует определенной сноровки, но, если действовать быстро и внезапно, можно даже позволить себе один или два промаха. И я попал себе по руке когда замахивался. Доложу вам — крайне неприятно. Получить таким по голове должно быть приятно ещё меньше. Как пострадавшие себя чувствуют?

— Оба были без сознания когда их нашли. Но живы. У меня, честно говоря, не было времени их проведать — я организовывал поиски.

— Не думаю, что это что-то даст. Он тщательно подготовился, прежде чем попасть сюда. Уверен, что путь отхода у него тоже был готов заранее. Что же ему тут было нужно?

— Было нужно? — Фоше удивленно огляделся, — Сбежать отсюда! Это очевидно! Он бросил вам вызов, но на тот случай, если вы все таки его найдете, заранее подготовился к побегу. Его ловят — он сбегает.

— Он потратил много сил готовясь к побегу, хотя разумнее было бы приложить эти усилия к тому, чтобы не попасться. А попался он довольно легко…

— Ну не специально же он сюда загремел?

— Фоше — вы гений! Я должен был давно до этого додуматься!

— Я? Как? В смысле?

— Специально дал себя схватить, предварительно подготовившись к побегу! — вскочив, Вукович заметался по камере как тигр по клетке, — Ему нужно было проникнуть сюда!

— Зачем? И почему таким способом?

— Способ был выбран самый простой и быстрый. Опасного подозреваемого, особенно такого калибра, не станут держать в обычной кутузке. Ваша тюрьма — ближайшая к Монтену с надлежащей охраной. А я — дурак хуже Жильена. Он дал мне крохотную зацепку, такую что бы походила на случайную оплошность, зная что я вцеплюсь в неё и размотаю ниточку ведущую к его логову! Проклятье, проклятье, проклятье!!! Он изучил не только вас и ваших людей. Нас тоже! Он знал что я не выдержу и немедленно сообщу своим. Знал что Котильон нетерпеливый кретин, который прикажет немедленно схватить легендарного убийцу. И что Жильен и остальные послушно это выполнят. После чего сел и стал спокойно ждать пока мы сами не провезем его внутрь неприступной тюрьмы.

— Но что он тут искал?

— А вот это надо выяснить! Что может быть ценного в вашем заведении?

— Понятия не имею. Это же тюрьма, а не банк или музей.

— Вот именно! Значит что? Значит он искал не «что», а кого. Кто из ваших заключенных может быть настолько ценен что бы рискнуть