– Он согласился на это… чтобы спасти сестру, – пробормотала я, собирая воедино все детали.

Его нежелание говорить о прошлом. Упоминание долгов, по которым нужно расплачиваться.

– Чтобы спасти ее от неминуемой гибели, – кивнула она. – И ты тоже можешь спасти своих. Если… – Начало фразы повисло в воздухе, скользкое, серебрящееся недосказанностью.

– …если присоединюсь к вам.

Ее лицо не дрогнуло, как будто ей было все равно, что я выберу, но в глазах горел огонь. Она хотела, чтобы я согласилась. Очень хотела.

– Но я хочу спасти не только сестер. Я хочу освободить весь город.

– Я этого не предлагала, – насмешливо возразила она.

– Тебе и не придется предлагать… Если я угадаю твое имя. Твое истинное имя, – уточнила я, перебив ее, пока она не бросила мне в лицо какое-нибудь презрительное замечание.

Ее улыбка была насмешливой и хищной.

– Что ж, можешь попытать счастья. Мы можем даже поменять условия сделки, если хочешь. Я дам тебе три попытки, чтобы угадать мое имя.

Я почувствовала, что готова кивнуть, потеряв бдительность.

– Если не сможешь угадать, – продолжала она, подняв уродливый палец, – станешь одной из нас.

– А если смогу? – спросила я, чтобы заставить ее проговорить все условия сделки.

– Тогда получишь все, что пожелаешь, если это в моих силах.

Мое сердце болезненно заколотилось. Я постаралась придать лицу спокойное выражение. Именно это мне и было нужно. Это был мой шанс спасти всех, спасти Эмити-Фолз. Но теперь, добившись цели, я испугалась, что она меня раскусила. Я ведь не знала ее имени. У меня не было ни единой зацепки. Или было?

Странные прощальные слова Уитакера все еще отзывались эхом у меня в голове, разбегаясь рябью, словно круги по воде от брошенного кем-то камня. Они продолжали звучать, сплетаясь в головоломку. Я уже не сомневалась, что в них вложено больше смысла, чем казалось поначалу.

Если я разгадаю эту головоломку, может, она подскажет мне, как зовут Королеву? «Думай. Думай, Эллери». Что он сказал? Как именно?

«Девушка, которая знает имена всех цветов». Я вспомнила, как мы сидели на лугу возле Зеленого озера, а длинные солнечные лучи, пригревая, светили нам в спину. Мы собирали клевер, и я плела венок для Сейди в подарок на день рождения. Я все выпытывала у него имя. Там еще был цветок… Как же он называется? Я прикрыла глаза, пытаясь вспомнить. Мы гуляли, и повсюду были эти маленькие вспышки желтого и оранжевого, словно фейерверки посреди зелени. Ноготки – только я назвала их настоящим именем, по-научному. В его глазах мелькнуло удивление, когда он понял, что я знаю латынь. Удивление… И, кажется, тревога?

«Девушка, которая думает, что может раздавать имена звездам». Рождественская ночь. Танец на снегу. Созвездие, которое я заметила в небе. Он сказал, что это нелепо – давать имена столь далеким предметам… Но все же спросил, какие еще мифы я знаю.

«Девушка, которая решила, что может дать имя мне». Здесь мои рассуждения застопорились. Имя «Уитакер» происходило не из мифов и не из древнего языка. Никаких героев, никаких мифов. Это был самый практичный выбор из возможных. Имя, вдохновленное им самим. Имя со смыслом.

Я бросила взгляд на Королеву. Она все еще ждала моего ответа. Если я это сделаю, решусь на этот глупый, невообразимый риск, то смогу спасти Эмити-Фолз. Если у меня все получится, я смогу спасти всех, кого знаю и люблю. Или…

Или же я потерплю неудачу и стану одной из Темных Соглядатаев. От одной этой мысли по коже пополз противный холодок, а внутри все перевернулось от отвращения. Но если даже все закончится наихудшим образом, по крайней мере мои сестры будут в безопасности…

«Иногда приходится пренебречь собственными желаниями ради блага всего улья». Папины слова всплыли из недр памяти, исполненные значимости. Он был прав. Процветание улья важнее, чем жизнь одной маленькой пчелки.

– Хорошо, – решила я. – Я принимаю твое предложение.

На ее губах промелькнула быстрая и слишком уж сладкая улыбка.

– Отлично.

– Так, значит… Начнем прямо сейчас?

Взгляд ее серебристых глаз надавил на меня всей своей тяжестью.

– Так странно.

– Что странно?

– Я ожидала увидеть между близнецами больше сходства, – задумчиво произнесла она. – Но ты совсем другая. Вы как два костюма, скроенные из разной ткани. – Она моргнула, словно пытаясь разгадать сложную головоломку.

– О чем ты?

– Однажды я повстречала в лесу твою тень.

– Сэма? Сэм никакая не тень.

– Разве нет? Бледное подобие оригинала. Он попал в несколько затруднительное положение, столкнувшись со стаей волков.

– Обоз, – догадалась я, и от внезапной догадки у меня перехватило дыхание. – Ты спасла его. Вот почему он пережил нападение.

Ее улыбка стала шире.

– Это было не так уж и сложно. По крайней мере для меня. Но он был весьма благодарен. Настолько благодарен, что предложил твою жизнь в обмен на свою.

Страх черной змеей зашевелился у меня внутри. Сэм не мог так поступить.

– Что?

Он продал меня?! Мой родной брат?! Моя вторая половина?! Возмущение обожгло горло, разбрасывая искры злости. Злости на него. На нее. Зачем тогда она прикрывалась сделкой, если Сэм уже… Ее смех зазвенел, веселый, как солнечный свет.

– Разумеется, я сказала ему, что это невозможно. Нельзя расплачиваться за свои долги чужими жизнями. Можешь себе вообразить? Ох, но как же его это разозлило. – Она цокнула языком. – Какие вы все-таки разные. Просто удивительно.

– Но… Тогда что он предложил? Наверное, что-то особенное. Он ведь выбрался из леса. Он жив. Расскажи, – не унималась я.

Она помедлила, окидывая меня задумчивым взглядом.

– Он отплатит мне ложью.

У меня вырвался смешок.

– Ты сильно продешевила. Сэм и так все время врет.

Она пожала плечами:

– Это особая ложь. Очень важная. Ложь, которую он пустит в ход в самый неподходящий – или, наоборот, самый подходящий – момент. – Она с трудом сдерживала злорадство.

– О чем ты? Когда?

Она щелкнула меня по кончику носа:

– А вот это, моя девочка, останется между мной и твоим братом.

Я отшатнулась от ее прикосновения. Ее пальцы, такие искореженные и уродливые, неприятно царапнули кожу, будто грубая древесная кора.

– Так что, значит, начнем? – На ее нежных румяных щеках мелькнули ямочки.

– Но…

– Сейчас же! – выкрикнула она, и на короткое мгновение черты ее лица смазались. Красоту заслонили хаос и дисгармония. Мне захотелось отвернуться, съежиться и провалиться под землю. Но секунда – и все закончилось. Человеческие черты снова заняли свое место, словно плащ, накинутый поверх чудовищного облика. Она провела пальцами по лицу, будто желая убедиться, что все в порядке, и одарила меня очаровательной извиняющейся улыбкой.