Раздался еще один взрыв, на этот раз ближе, и в небо взлетели огромные красно-оранжевые кометы. Они взмыли высоко, заслоняя солнце, пока сила притяжения не потащила их обратно. Огненные шары стремительно понеслись вниз и разбились о землю и деревья.

– Теперь ты видишь, почему я не могу это остановить? – спросила Лира. – Слишком много шестеренок пришло в движение. В воздухе слишком много безумия. Ненависть пылает. Пылает, бушует и…

Над соснами поднялся черный дым. Горячий ветер понес его к городу вместе с пеплом и пляшущими угольками. Ужас зародился в глубине моей души, переполнил грудь, сдавил руки и ноги с такой силой, что заныли кости.

– Дождей не было с начала года. – Мой голос звучал невыразительно и бесконечно далеко. – Весь город вспыхнет, как спичечный коробок.

– Что ж, нам пора. – Она кивнула остальным. Жажда крови плясала на их лицах, а глаза горели голодным серебряным огнем.

– Нет, – сказала я, вскинув руку. – Стойте.

Четверо Темных Соглядатаев застыли. Лира склонила голову набок.

– Может, ты и не способна остановить это безумие, но это не значит, что я позволю вам насладиться зрелищем. Я изгоняю вас из Эмити-Фолз. Хочу, чтобы вы ушли далеко-далеко, туда, где уже никогда никому не навредите, и оставались там.

– Да кто ты такая… – ощетинился высокий мужчина.

Королева оборвала его резким жестом.

– Ты хочешь, чтобы мы ушли? Таково твое желание? – уточнила она. Ее голос был легким, как шелк, но в глазах, метавшихся между мной и столбами дыма, горела отчетливая злоба. Раздался новый взрыв, сотрясший землю, и Лира мрачно оскалилась, с трудом сдерживая вопль ярости. – Тогда, полагаю, нам здесь больше нечего делать.

– Стойте, – произнесла я, вытянув вперед руку.

Когда я вошла в дом, там было слишком тихо и спокойно – непохоже, что внутри есть люди.

– Мерри! – все равно позвала я, переходя из комнаты в комнату. – Сейди! Томас! Эфраим!

Ответа не было. Больше всего меня встревожил опустевший чердак. Простыни были смяты и сорваны. Из-под них выглядывал соломенный матрас. Вдруг Сейди стало хуже и потребовалось вернуться в город? Или их всех увели силой?

Что-то захрустело у меня под ногами, когда я вошла в столовую. Кто-то уронил чашку, и теперь половицы были усыпаны осколками. Я подобрала изогнутый черепок и увидела цветочек, нарисованный на ручке. Это была сирень. Мамина любимая чашка.

Мерри никогда бы не ушла, оставив такой беспорядок неубранным. Она бы подмела пол и протерла его влажной тряпкой, чтобы никто потом не наступил босой ногой на осколок. Значит, их увели силой.

Я не хотела представлять разгневанную толпу, которая приходит на ферму в поисках Сэма и вместо него находит моих сестер, но перед глазами все равно встали картины – одна ужаснее другой. Наверное, следовало порадоваться, что удалось отделаться разбитой чашкой. Надо идти за ними. Нужно найти их всех и спасти.

Я осмотрелась в поисках чего-нибудь, что поможет мне почувствовать себя не такой одинокой и слабой. Нужно было чем-нибудь занять руки, чтобы подкрепить тающую уверенность. Все вышло из-под контроля, и с каждой секундой я все больше сомневалась, что смогу что-то исправить. Слова не помогут. Взывать к благоразумию бессмысленно. Придется применить силу.

Я уставилась на пустое место над камином. Папа увез с собой ружье, но его инструменты по-прежнему висели в сарае. Топоры. Косы. Металл. Лезвия. Я справлюсь.

Я дошла до середины двора, когда до меня донеслось гудение. Оно было настолько громким, что разогнало мои мрачные мысли и заставило меня остановиться. Пчелы. Я не могла просто так бросить пчел. Тем более теперь, когда больше никого не осталось, а мои шансы на успех стремительно тают. Нужно сказать им. Я должна попрощаться.

Я медленно подошла к ульям, пытаясь отогнать от себя все тревоги и страхи. Пчелы их почувствуют, а у меня не было времени надевать сетку. Я вытянула вперед руки, слегка расставив пальцы, показывая, что пришла с миром. Пчелы вылетали и залетали обратно в ульи, как будто совсем не встревоженные моим появлением. Я осторожно постучала по среднему улью три раза – папа всегда так делал, когда хотел поделиться с пчелами важными новостями.

– Здравствуйте, – начала я, охваченная странным смущением.

Поблизости не было никого, кто мог бы меня услышать и осудить. К тому же… Я замерла, наблюдая за пчелами, танцующими в ярком солнечном свете. Это были мои пчелы.

Сама пасека и инструменты, может, и принадлежали папе, но его не было здесь уже много месяцев. За это время население ульев успело обновиться несколько раз. Даже старые матки могли смениться молодыми с тех пор, как я взяла на себя его обязанности. До этой минуты я продолжала считать пчел папиными. Но я ошибалась. Они были моими.

– Это я, Эллери, – начала я заново, набравшись уверенности и решимости. – Не знаю, много ли вам известно о жизни за пределами ульев, полей и цветов, но в последнее время… Ну, в последнее время дела у нас не очень. А сегодня стало еще хуже. Я бы хотела остаться здесь, с вами, и дальше продолжать заботиться о пасеке, смотреть, как ваши ульи разрастаются и процветают, но я не могу. Сестры и брат – мой рой. Я нужна им.

Я провела пальцем по деревянной крышке и почувствовала легкую дрожь от гудения множества пчел.

– А хорошая матка всегда заботится о своем рое, правда?

Несколько пчел выползли из улья и забрались на крышку. Наверняка они собирались на охоту за очередной партией пыльцы, но в глубине души я надеялась, что они вылезли, чтобы получше меня слышать.

– Мне предстоит опасный путь, и я… Не знаю, смогу ли вернуться назад. Об этом странно думать – что я, возможно, в последний раз стою здесь, с вами, на пасеке и… вообще.

Глаза защипало, и я отвела взгляд, смаргивая подступившие слезы. Я посмотрела на ступеньки крыльца, представляя, как Мерри сидела здесь и лущила горох, а мама чистила картошку, устроившись в кресле-качалке, напевая и улыбаясь. Папа работал в поле. Широкополая шляпа защищала его от солнца, пока он болтал с гудящими вокруг пчелами. Даже Сэму нашлось место в этой воображаемой картине: он качал Сейди на качелях, привязанных к ветке дуба. Я жадно впитывала в себя это зрелище, смакуя мельчайшие детали, отпечатавшиеся в памяти. Я словно перечитывала старую, любимую книгу. Будем ли мы когда-нибудь снова вместе?

– Если я не… Если со мной что-то случится… Это место все равно останется вашим домом, если захотите, но если потребуется, вы всегда можете улететь. Поступайте так, как будет лучше для роя, хорошо?

Я не знала, как лучше закончить речь, поэтому просто отвернулась, пока меня не начали душить слезы. По пути к сараю я заметила трех пчел, которые летели передо мной, кружась в танце. На мгновение они повисли в воздухе, покачиваясь, а потом поднялись в небо и скрылись из виду. Словно благословляя меня. Словно прощаясь.