Ребята впечатлились и молча двинулись следом, только на этот раз позади меня встала Света.

– Не надо его звать, пожалуйста, – шепнула она мне в ухо и положила руку на плечо, поближе к шее.

– Ладно, – разочаровался я, продолжая выглядывать настоящего большого медведя между деревьев.

У меня ведь были только маленькие медвежата, да и совсем недолго – всего один вечер. В газетах писали, что их устроят в зоопарк, а когда подрастут, выпустят из неволи.

И чувство, что именно этот медведь – из числа моих, нешуточно подогревало интерес. Конечно, вряд ли, но ведь есть какой-то шанс? Даже если он меня не узнает – посмотреть бы хоть издали…

– У тебя уже есть дельфин, тебе не нужен медведь, – продолжала настаивать Света.

– Хорошо…

– Медведь съест дельфина.

– Я понял.

– Медведь съест собаку.

– Угу…

– Медведь съест вареники.

– Да прекратите вы уже! – зашипел Артем. – И так есть хочется, а вы тут!..

Скормили ему шоколадку и отправились дальше.

Несколько раз пересекали просеки, неизменно их игнорируя и вновь вступая в дикий лес. Никого из других команд так и не встретили – то ли так сильно отстали, то ли двигались с самого края. Но сам факт присутствия просек говорил о том, что за пределы турнира мы не вышли, что изрядно успокаивало Пашку. Он довольно быстро перестал бояться медведя – уж больно запущенной была тропа, тем более что его поставили сразу за Федором в центр строя – и продолжил бояться того, что заставило его отправиться на турнир добывать большие деньги. Только чего или кого именно – так и не сказал.

Через час такого движения Федор признался, что больше идти не может. Дождь кончился, над головой разошлись тучи, демонстрируя вечернее небо с первыми искорками самых ярких звезд. Холод никуда не ушел, дыхание вырывалось облачками пара. Ткань, пропитавшись водой, слегка хрустела от морозца. Приходилось прятать ладони в карманы и рукава.

– Еще немного продержишься? – попросил его Артем, с тоской глядя вперед, по направлению движения тропы.

– Продержится, – ответил я за брата и взял его на руки.

Холод, сковавший землю и опавшую листву, позволил ускорить шаг, а отпечатки подошв Артема проступали особенно четко. К следующей просеке удалось выйти через семь минут.

– Все, можно разводить костер, – вымотанно произнес наш поводырь, чуть ли не падая на землю. – Придется со спиртом разжигать, весь хворост вымок.

– Я пройдусь, – предупредил товарищей, вповалку садившихся на землю, устроил Федора рядом со Светой и направился к левому ответвлению лабиринта.

Совсем скоро путь разделился на два, заставив всерьез подумать над дальнейшим решением. Ветка дороги слева привлекала округлым расширением вроде полянки – судя по следам от гусениц, техника тут разворачивалась по широкому кругу. Так что можно было присмотреть это место под привал с ночевкой. А вот справа отчетливо слышалось тявканье. Шагнув вправо, замер, а затем все же вернулся обратно. Будет нечестно забрать эту загадку себе целиком.

– Там щенки, возможно, – сообщил я отдыхающим ребятам.

Те устали настолько, что даже не сдвинулись с места за все это время. Разве что Артем рукой придвигал к себе тоненькие ветки, выуживая их из-под опавшей листвы. А от сообщения встрепенулся один Федор.

– Откуда тут щенки, – отмахнулся Паша. – Тут танком все прошли несколько раз. Все звери давно сбежали.

– А тех, кто не сбежал, выловили, – меланхолично согласился Артем.

– Вот и я думаю. А может, и не щенки вовсе?

Через какое-то время понимание пробилось сквозь усталость.

– Задание? – предположила Света.

– Еда? – разгорелись глаза Артема.

– Одежда? – вздрогнул Паша зябко.

Света уже поднялась и перехватила Пашину палочку – не как трость, но как оружие.

– Волки, – с испугом произнес Федор, глядя в том направлении, откуда я пришел.

– Не бойся, не обидим мы их, – поднял я Федора и посадил на шею.

Тут, на просеке, такой способ движения был возможен – ветви даже тех деревьев, что с самого краю, срезаны тяжелой техникой до самого верха, ничего не будет цепляться.

После поворота просека разделилась еще один раз, но, ориентируясь на жалобное тявканье, мы выбрали верный рукав и через десяток минут стояли возле деревянного частокола из неотесанных жердей в три метра высотой, закрывавших круглую площадку в два десятка метров диаметром. Между жердей было достаточно пространства, чтобы разглядеть высокий столб метров в десять с синим пластиковым контейнером на вершине. А еще – пять грязно-серых тощих волков, жмущихся друг к другу у самого столба, дрожащих от холода и голода и жалобно потявкивающих.

Дождь и мороз не прошли для них даром – никакого навеса на площадке не было, не говоря о загоне или будке.

– Варварство, – зло прошипел я, сильно дернув ограду.

– Пять – это много, – философски отметил рядом Артем.

Пригляделся к жердям – те оказались перевязаны бечевкой, скрученной достаточно надежно, чтобы не поддаться ударам, но оснащенной вполне простым узлом, распускающимся при небольшом усилии. Только вот дождь и холод слегка усложнили этот процесс.

– Максим, ты чего делаешь? – спохватился Паша, когда я снял первый узел.

– Выпускаю волков, – глухо отозвался я, костеря про себя организаторов.

– Максим, это волки, – мягко произнес Артем, встав рядом. – Очень и очень голодные волки.

– Они тут помрут, если не выпустить.

– Видишь ли, тут есть один нюанс… – нервно подбирал он слова, когда я развязывал нижние крепления.

– Ничто не может встать между мной и хорошим делом! – категорично подытожил, не желая слушать возражения, и резко дернул жердь, открывая дорогу и отходя в сторону.

Волки, подтверждая, что умные, тут же серыми молниями ринулись в прореху, не задерживаясь ни на секунду, и скрылись за ближайшими деревьями, с треском врезавшись в переплетение ветвей. Только ветром обдало, и будто не было их никогда.

– А кого они будут есть? – шепнула сзади Света.

– Ну-у… – растерялся я.

– Других зверей в лесу нет.

– Хм…

– Других участников?

– Тогда мы спасем и их! И это будет уже второе хорошее дело, вот, – смутился я.

Рядом звонко хлопнул ладонью по лицу Артем.

– А если бы они напали на нас?! – в легкой панике спросил Паша. – А если они вернутся?!

– Но ведь не напали, – смущенно почесал я затылок.

– Как ты вообще дожил до четырнадцати лет?!