ведешь, и это совершенная глупость. Совет просто подумал, что нас уже не спасти, тогда на кой черт отправлять за нами кого-то, тем самым жертвуя большим количеством жизней?

— Согласен, — коротко ответил Бран. — Тогда объясни мне, как именно мы оказались здесь, кто оставил нас связанными под деревом?

— Ты и вправду на слово поверил той колдунье и ее сказкам про то, что она нашла нас связанными? Ложь, да и только!

— Допустим, но как мы могли оказаться в запретном лесу?

— Не знаю, Бран. Когда вернемся домой, то обязательно обо всем расспросим у старших, — сказав это, девочка улеглась на сосновую лавку и крепко заснула.

Еще некоторое время Бран сидел в полном молчании, а затем одними губами произнес:

— А стоит ли возвращаться вообще?

Юноша пожал плечами, словно отвечая самому себе на этот нелегкий вопрос, затем, подобно подругам, стал укладываться на широкую деревянную поверхность. Не успел он поднять ноги и закрыть глаза, как откуда-то издалека раздалась чудесная мелодия. Чарующие ноты одна за одной проникали в его голову, не давая сосредоточиться на сне. Бран без промедления поднялся и, тихонько приоткрыв скрипучую дверцу, удалился из комнаты.

Зервар спал. В мрачных каменных домах не горела ни одна лампада. Тролли не любили спать при свете, а потому всегда тушили свечи и лучины перед тем, как отправиться почивать. Заметив это, Бран весьма удивился тому, что один из троллей все же не спит и на свой страх и риск играет на каком-то чудном и загадочном инструменте.

«Сатир!» — внезапно пришло в голову Брану, и он тут же ринулся со всех ног к предполагаемому источнику прекрасной мелодии. В ночной темноте под кронами густых деревьев и пышными ветвями багряных кустарников восседал крепкий силуэт знакомого Брану Одвала. Подбежав к нему, юноша с опаской остановился:

— Что ты тут делаешь, Одвал? Зачем явился?

Брану стало невыносимо страшно. Ему казалось, что Одвал является лишь тогда, когда юношу ждет очередная потеря или ужасная беда. Но в Зерваре все было иначе. Лейла обещала помочь путникам, спасти их из заключения и выпустить на волю. Отчего сатир явился именно сейчас, в самое спокойное время за все их нелегкое приключение?

— Хороший вопрос, — с усмешкой ответил Сатир. — Ты, должно быть, считаешь мое появление плохим предзнаменованием?

Бран замешкался, но ничего не ответил.

— Знаешь, а в этом есть доля правды, — вновь едко усмехнувшись, сказал Одвал и поманил Брана огромной шершавой рукой. — Присядь-ка рядом.

Юноша послушно уселся на землю и внимательно глядел на сатира. Тот лишь беззаботно рассматривал собственную флейту.

— Сегодня на рассвете свершится кое-что ужасное. Не то, чтобы это касалось тебя лично, но то, что принесет это событие, будет по-настоящему неприятным, — начал вещать Одвал.

— Прекрати говорить загадками! — неожиданно воскликнул юноша, а затем, прикрыв себе рот, чуть тише добавил: — Разве ты не можешь сказать все напрямую?

— Могу, но разве загадки решать не более приятно, чем пользоваться готовыми ответами?

— Моя жизнь и жизни моих друзей висят на чертовом волоске! И ты действительно думаешь, что у меня есть желание разгадывать твои глупые ребусы?

— Ну нет так нет, — глухо ответил сатир, а затем добавил: — Тогда буду говорить кристально чисто. Сегодня на рассвете Лейла умрет в родах. Драйк, как и весь Зервар, останется без матки, а потому ты должен будешь уговорить Арин стать их следующей женой.

— Что?! — воскликнул Бран, ошарашенно глядя на Одвала.

Юноше сложно было понять, насмехается сатир или говорит серьезно.

— Если ты не сделаешь этого, то Девин умрет. Я проведал его перед приходом сюда и могу сказать наверняка: эликсиры, что Тайзети украла у Мары, совершенно бесполезны. Болезнь прорастает в его теле, как сорняк, и по моим подсчетам у вас остались сутки для того, чтобы сохранить ему жизнь.

Бран молча смотрел в маленькие хитрые глаза собеседника. Казалось, что все это нелепость, какая-то глупейшая ошибка. Почему именно он, Бран, должен решать, кому жить, а кому умирать? Почему именно на его плечи легла ответственность за общение с сатиром и почему он не может спасти разом всех?

— Но она же умрет, если…

— Если вы вовремя ее не спасете, определенно да. Сначала ты жертвуешь одним ради иного, а потом наоборот. И все по кругу. Раз за разом. Смерть за смертью. Важно в этом круговороте понять лишь одну простую истину, — задумчиво вещал Сатир, — сможешь ли ты в этой суматохе успеть спасти хоть чью-то безвинную жизнь?

С этими словами Одвал буквально растворился в воздухе, оставив Брана одного среди ночной темноты Зервара, среди приближающейся бури, способной унести жизни двух его верных друзей.

Когда занялся рассвет, Бран слегка приоткрыл глаза. Он не помнил, как оказался в покоях, как лег в постель и заснул, но четко осознавал, что что-то должно случиться или уже случилось.

Юноша поднялся с лавки и, стараясь не разбудить своих подруг, отправился в сторону покоев жены вождя Лейлы. Зервар изменился. Тролли, что были все это время на охоте вместе с предводителем Драйком, вернулись домой и вовсю хвастались добычей перед теми, кто остался охранять русалку.

— Посмотри, какой жирный! Я собственными руками оторвал ему голову, — покачивая на весу огромную тушу дикого кабана, произнес один из уродливых жилистых троллей. — Кажется, он был обжорой при жизни!

— О, да чем ты хвастаешься, Туд! Всего лишь жалкий вепрь! Посмотрите, какого волка я прибил копьем! Вот она, настоящая добыча! — кричал другой, стараясь впечатлить братьев собственным уловом.

Но тролли не обращали внимания на принесенные дары, словно сейчас это не имело абсолютно никакого значения.

— Где вожак Драйк? — серьезным тоном спросил Морн, глядя на братьев.

— Он отправился в свои покои. Хочет подготовиться к встрече с наследником, — безропотно отвечал Туд. — Почему ты спрашиваешь?

— Лейла мучается в родах. Мы не знаем, сможет ли она… — не успел закончить Морн, но Агроб, медленно топающий в сторону собравшейся толпы, хмуро покачал головой и сразу же разрыдался.

— Агроб, что стряслось? Она родила? — со страхом спросил Морн.

— Лейла… кровь… смерть, — всхлипывал Агроб. — Наследник смерть. Все смерть.

Бран, стоящий чуть поодаль троллей, припомнил слова сатира и, громко охнув, побежал в комнату, где только что проснулись Ниса и Арин. Затворив за собой дверь и как следует отдышавшись, Бран стал рассказывать подругам о том, что услышал в центре Зервара.

— Господи! — выдохнула Ниса и в ее глазах появились слезы.

Арин ошеломленно глядела на юношу. Ей было страшно. Лейлы больше нет, а значит, нет и спасения для заблудших путников.

— Мы должны