Правильный английский с легким северным акцентом. Может быть, Белфаст. Последние три десятка лет он провел точно не в арабских дворцах и не в ночных клубах Рио, уж скорее на расстоянии нескольких трамвайных остановок отсюда.

– Да-да, оглядись здесь хорошенько. Хочешь, проведу экскурсию?

Он рассматривал меня так пристально, что я моргнула. Очень хотелось залудить ему в нос рукояткой пистолета, но я позволила ему наглядеться.

– Ты очень на меня похожа. Ты понимаешь это?

– Я не слепая. И не слабоумная.

Он чуть усмехнулся, удовлетворенно, будто в том, что я не слабоумная, была его заслуга.

– Я и не думал, что ты слабоумная.

Все мои контрольные по математике, которые я хранила, чтобы бросить к его ногам. Тишина. Он ждал, когда я скажу что-то или, может, кинусь к нему в объятия. Я не сделала ни того ни другого.

– Все так странно. Я ведь слежу за тобой уже почти год.

– Ого. Целый год!

– Я не хотел терять с тобой связь. Честное слово. Но я не знал, как тебя зовут, а твоя мать очень хорошо научилась прятаться. А со временем, учитывая всякие сложности в моей жизни, я понял, что тебе будет лучше без меня.

– А теперь что? Понадобилась почка?

Слабая улыбка.

– В позапрошлом году умерли мои родители. За пару месяцев.

Маленькая пауза, чтобы я смогла сказать, как я сожалею о его утрате, поскорбеть или хрен знает еще для чего.

– И выяснилось, что смерть родителей многое во мне изменила. Я только тогда понял, как важно было их присутствие в моей жизни. Быть частью истории более значительной и длинной, чем твоя собственная. Вот тогда-то я и понял, чего ты лишилась из-за меня. И сразу начал тебя разыскивать.

Эти темные глаза. Настойчивые, призывные, полные значительности. Неудивительно, что ма на них запала. В свои двадцать. Но мне-то побольше. Я понимаю: он испугался, внезапно почувствовал себя беззащитным, осознал, что он следующий, вот и понадобился кто-то, кто создаст иллюзию, что он не растворится в небытии.

– В какой-то момент я даже нанял частного детектива, но все, что у меня было, это имя твоей матери и…

– Теперь ты меня нашел.

– Как только я разыскал тебя, я сразу собрался. Снял комнату в Дублине и каждый день приезжал сюда.

Лицо его говорило, что я должна быть польщена.

– Жаль, что ты не нашел меня на пару недель раньше. Могли вместе отправиться за рождественскими покупками.

Он кивнул на пистолет:

– Это действительно так уж необходимо? Ты же понимаешь, что я не имею ни малейшего намерения напасть на тебя. А беседе мешает.

И улыбнулся уголком рта. Надеялся, что улыбка сработает. Да этот парень само обаяние. Жаль, что на следующем поколении природа решила отдохнуть.

– Не будет никакой беседы. – Если у Стива хватила ума сделать то, что было сказано, он уже уехал достаточно далеко, чтобы сейчас прижать этого человека и вытряхнуть из него информацию. – Ты уходишь.

Улыбка испарилась. Он сказал осторожно:

– Я понимаю. Ты сердишься на меня…

– Я не сержусь. Я просто закончила. Уходи. – И указала пистолетом на дверь.

– Нет. – Руки протянулись ко мне. – Позволь остаться. Пожалуйста. Ненадолго. На час. Или на полчаса. Если потом захочешь, чтобы я ушел, я уйду.

– Вон. Немедленно.

– Погоди. – Он не тронулся с места, но голос прозвучал так, будто он уже закрывал дверь. – Пожалуйста. Я не собираюсь ничего выпытывать. Ты можешь рассказать мне столько, сколько захочешь, или вообще ничего. А я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. У тебя наверняка много вопросов. Я все расскажу, только спрашивай.

Вот оно. Все мое самое темное и сокровенное, то, что никогда не узнает ни друг, ни напарник, ни любовник. Тень, присутствие которой я всегда ощущала за своей спиной. В ту секунду я видела то же, что и Ашлин. Я видела то, что она так долго искала наперекор всем препятствиям, всей грязи, даже самой смерти наперекор. Эта возможность ворвалась в мой дом шаровой молнией, выла сиреной, я могла коснуться ее, только руку протяни. А как тебя зовут, как вы познакомились с мамочкой, почему ты ушел, а где ты был, а чем ты занимаешься, расскажи мне все-все… Я видела, как парю ястребом в струях теплого воздуха, а подо мной расстилаются все мои если бы, и я могу кружить над ними сколько угодно, пока каждый кусочек и осколочек не будет подобран, описан и уложен в голове. Я уже видела, как он приподнимает покровы, чтобы показать мне все утерянные страницы моей жизни, написанные серебром на ночном небе. Я видела, как тень обретает плоть.

– Хорошо, – сказала я и опустила пистолет. – Да. У меня есть вопросы.

– А я могу остаться? На полчаса.

– Конечно. Почему бы и нет.

Он кивнул. Стоял и смотрел на меня, боясь моргнуть, и жаждал услышать вопросы, как будто то был лучший подарок, который он мог от меня получить. Это и был подарок. Именно об этом пыталась сообщить мне ма, скармливая свои дрянные сказки. Если я позволю ему ответить, то окажусь у него в плену. Вся моя жизнь, прошлая и будущая, будет принадлежать ему. И он примется крутить ею, как захочет.

– Как ты меня нашел?

Он моргнул.

– Ты же сказал – все, что я захочу знать.

Он посмотрел на диван:

– Могу я присесть?

– Нет. Сперва ответь. А там посмотрим.

Он повел бровью, словно подшучивал над капризным ребенком. Иногда и я использовала такой трюк со свидетелями.

– Ну ладно. Я зашел в соседнюю лавку вечером в воскресенье, чтобы купить газету. Пока стоял в очереди, разглядывал другие газеты на стенде. Твоя фотография была на первой странице. Я понял, что это ты, сразу.

Меня будто током ударило.

– И что же ты сделал?

– Заглянул в телефонный справочник, но тебя там не нашел. Я был уверен, что на твоей работе мне ничего о тебе не сообщат, и позвонил в газету, попросил журналиста, написавшего ту статью, сказал ему, кто я, иначе с чего бы ему делиться такими сведениями, а потом стал караулить тебя, надеялся на встречу, хотя и сомневался, что буду желанным гостем. – Взгляд переместился на пистолет. – И сейчас понимаю – не зря сомневался.

– И он запросто выдал тебе мой адрес?

Даже для Краули не особо достоверно, Краули ничего не делает бесплатно.

– Что ты дал взамен?

– Ничего.

Этот сухой щелчок запирательства был мне знаком. Слишком знаком, чтобы в это поверить.

– И все-таки. Что ты ему пообещал?

Он хотел соврать, но был достаточно умен, чтобы так не рисковать.

– Журналист сказал, что даст мне твой адрес, а взамен – интервью после нашей встречи.