Аркан предупредил, что здесь, внизу, не дозволяется никаких факелов или свечей, ибо слишком велика опасность пожара. Лампы использовались лишь в крайних случаях, если кто-то приезжал после наступления темноты, если животные болели или рожали ночью. Как правило, все необходимое делалось днем, когда свет проникал сквозь узкие окошки под потолком.

Сколль был рад остаться здесь вместе с Тормоном — только вдвоем. Хотя вождь встретил их очень приветливо, паренек оробел при виде множества высоких, грозных воинов, заполнивших огромный, освещенный множеством факелов холл Крепости. Женщины горцев, по большей части царственно красивые, мало в чем им уступали. Дамаэва — невысокая, но статная жена Аркана, разыскала комнату для каждого из гостей и усталые путники отправились по постелям. Тормон, однако, отказался от услуг конюхов и решил, что сам позаботится о своих лошадях.

— Они несли нас на себе всю дорогу через дождь и холод, — сказал он. — Это самое малое, чем я могу им отплатить…

Сколль тут же предложил свою помощь.

Лошади содержались отдельно от прочего скота. Некоторые стояли в стойлах, но большинство было просто привязано к металлическим кольцам, вделанным в стены. Тормон и Сколль тоже крепко привязали своих лошадей, а для Руски у Тормона была припасена длинная, легкая цепь.

— Если он учует кобылу или стакнется с другим жеребцом, то может и порвать веревку, — объяснил он.

— Знаю, — с сожалением отозвался Сколль. — Ты бы видел, что он учинил в конюшнях Мечей Божьих.

Он не стал упоминать, что жеребец убил человека. Не стоило огорчать торговца, тем более все равно ничего уже не изменить. И потом, насколько он мог рассудить, Руску спровоцировали на агрессию. Когда кони вернулись к торговцу, Тормон, сузив глаза, глянул на следы плети на спине жеребца. Но в то время он был слишком подавлен смертью Канеллы и не спросил, откуда они взялись. А пока торговец сам не поднимал этот вопрос, Сколль тем более не собирался.

Они поставили лошадей в стойла, накормили их сеном и зерном из обширных запасов Аркана и очистили от грязи.

— Что ж, в общем и целом все в порядке, — сказал Тормон. — Мы можем спуститься и окончательно привести их в порядок после того, как немного поспим.

Сколль был рад это слышать. Но слова торговца о кобылах заставили его задуматься.

— Тормон?

— Да?

— Что ты думаешь об Огневице?

— Ты о своей лошадке? Хорошее имя.

— Элион сказал мне, что ее так зовут. Он ее еще кое-как называл, но это я уже не решусь повторить…

Тормон хмыкнул и продолжил чистить Аврио.

— Элион не разбирается в лошадях, — сказал он. — А ты разбираешься. Да, ты пока только учишься, но у тебя это в крови, я так думаю. Ладно, что ты хотел спросить насчет кобылы?

Сколль поколебался. Он уже давно хотел задать следующий вопрос, но все никак не решался.

— Она… она правда моя? Я хочу сказать, принадлежит мне? Или она твоя, и ты только позволяешь мне на ней ехать? Или, может, Элион однажды захочет забрать ее назад?

— Бог с тобой, парень. Элион отдал ее тебе, разве нет? Конечно, она твоя. Вся твоя, до последней волосинки. Первая из многих, я полагаю — дай только пережить дурные времена.

Некоторое время Сколль не мог вымолвить ни слова. Он спрятал лицо в гриве кобылки, чтобы укрыть навернувшиеся на глаза слезы, а она повернула голову и ткнулась мягким носом в его руку. Наконец паренек поднял голову.

— Тормон?

— Да Сколль?

— Э… — Он почувствовал, что краснеет. — Ты знаешь, когда Огневице придет пора… э… рожать?

Тормон с удивлением поглядел на него.

— Ну, да, — сказал он осторожно.

— Я хочу сказать… ну, Руска правда отличный конь и все такое, но тебе не кажется, что он великоват для Огневицы? Жеребенок, я имею в виду. У нас в конюшне однажды была такая кобыла, со слишком большим жеребенком. Она не смогла разродиться и умерла. Что, если это случится с Огневицей?

Голос Сколля дрогнул от ужаса. Тормон улыбнулся ему.

— Хорошо, что ты подумал об этом заранее. Да, ты прав: Уска великоват для нее. Я бы не стал рисковать.

— Но будет ужасно трудно держать их отдельно друг от друга. Особенно в дороге. Кто осмелится встать между Руской и тем, чего он действительно хочет?..

— Мы справимся, сынок. Отыщем безопасное место для него и твоей кобылы, пока все не наладится. Возможно, мы просто останемся здесь. Аркан хорошо ко мне относится и кое-что задолжал мне за все эти годы. Или, — он улыбнулся, — найдем для нее другого жеребца, более подходящих размеров. Что скажешь?

Сколль в ужасе уставился на низкорослых горских лошадок неподалеку от них.

— Только не одного из этих, — с отвращением выговорил он. — Уродские маленькие карлики.

Торговец рассмеялся.

— Ладно, мы подождем до тех пор, пока не найдем Огневице мужа, полностью отвечающего запросам ее придирчивого маленького хозяина.

— Я не придирчивый, — запротестовал Сколль. — Просто она совсем особенная кобыла, и у нее будет особенный жеребенок.

Тормон хмыкнул.

— Если ты так говоришь.

Некоторое время они работали в молчании. Сколль закончил чистить свою кобылку и занялся Эсмеральдой, и тут его мысли перескочили на другую тему.

— Тормон?

— Что?

— Знаешь, эта странная штука, которую я нашел во время потопа… Одна выглядит как маленький серебряный орех и показывает карты, такие крошечные картинки разных мест.

— Да, ты говорил. Я не уверен, что следует баловаться с такой вещицей, Сколль. Одному богу известно, что это такое. Возможно, она опасна.

— Понимаю. Просто хочу знать, сможет ли она показать мне город таким, каков он сейчас… — Паренек поджал губы. — Это ужасно — жить в неведении. Я ведь понятия не имею, где моя семья и живы ли они вообще.

Торговец покачал головой:

— Один Мириаль знает, сынок. Я не возьмусь предполагать. Почему бы тебе не показать эту штуковину Гриму или его молодому ученику? Такие вещи — их профиль. И если эх опасно, они предупредят тебя, чтобы не случилось беды.

По спине Сколля пробежал холодок.

— Это колдун? — промямлил он. — Я ни за что не осмелюсь…

Тормон поднял глаза.

— Никогда не стоит судить по внешности, Сколль. Черепа нужны лишь затем, чтобы производить впечатление на невежественных людей. Но мы-то не таковы, верно?

Он послал Сколлю острый взгляд.

— Но…

— Я знаю Грима много лет. Он хороший человек и надежный друг, и уж, конечно, он может рассказать о твоей находке поболе моего. Думаю, с его учеником вы тоже найдете общий язык: он ненамного старше тебя. Почему бы тебе не поговорить с ними, когда ты отдохнешь?