- подтвердил Василевский. - Противник отчаянно защищается. В каждой траншее находятся штабные офицеры и эсэсовцы, которые пресекают попытки оставления позиций. То и дело завязываются рукопашные бои.

- Но немец эвакуирует свои войска с полуострова, товарищ Василевский? - возразил Верховный.

- Эвакуируются только тяжелораненные, товарищ Сталин. Все, кто может держать оружие, продолжают оставаться на передовой.

- Вот даже как? Немец повторяет сталинградскую тактику. Поэтому на его главную оборонительную полосу надо обрушить удар не только тяжелой артиллерии, но и авиации. Надо шире использовать огнеметные танки, артиллерию сопровождения, штурмовые блокирующие группы.

- Такие группы уже готовятся, товарищ Сталин.

- Надо быстрее заканчивать крымские дела, товарищ Василевский. Никаких оттяжек в мае быть не может, чтобы не сорвать наши летние планы.

9 мая в Ставку поступил доклад Жукова. Он предложил назначить в командование 1-м Украинским фронтом Конева. Сталин согласился с доводами своего заместителя, но предупредил, что он остается представителем Ставки на этом фронте, поскольку вслед за Белорусской операцией последует не менее грозное наступление наших войск на Львовском направлении.

9 мая единым порывом с севера и с юга, от Малахова кургана до бухты Стрелецкой, 2-я гвардейская и 51-я армии Захарова и Крейзера ворвались в Севастополь и в течение дня очистили его от оккупантов. Остатки 17-й армии генерала Альмендингера откатились на мыс Херсонес в надежде на эвакуацию в Констанцу морем и были заперты там войсками Приморской армии Мельника. До 12 мая с ними все было кончено. Двадцать одна тысяча немцев и румын сдалась в плен. Двухсоттысячная армия противника была разгромлена. Освобождение Крыма заняло всего тридцать пять дней.

К 14 мая разработка плана Белорусской операции была закончена. Им предусматривалось нанесение трех скоординированных ударов войсками 1-го Прибалтийского и всех Белорусских фронтов.

Ставка приняла чрезвычайные меры по обеспечению тайны наших намерений. К разработке плана летней кампании было привлечено минимальное число лиц. В полном объеме он был известен лишь Верховному, его заместителю, начальнику Генштаба и его заместителям. Всякая переписка по существу плана, а равно и переговоры по телефону или телеграфу были категорически запрещены.

Командующий 3-м Украинским фронтом Толбухин получил следующую директиву Ставки:

«В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией… Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков и орудий. В местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия зенитной артиллерии, обозначив одновременно противовоздушную оборону всего района установкой средств зенитной артиллерии и патрулированием истребителей. Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов…»

Вечером 20 мая в Ставке, в присутствии Жукова и Василевского, а также Антонова, состоялось окончательное рассмотрение плана летней кампании сорок четвертого. По предложению Сталина операция получила наименование «Багратион». В заключение совещания Верховный приказал начальнику Генштаба вызвать в Ставку командующих 1-м Прибалтийским, 3-м и 1-м Белорусскими фронтами с планов действий их войск.

Летние оперативные планы Ленинградского и Карельского фронтов Говорова и Мерецкова рассматривались Ставкой столь же тщательно, как и план операции «Багратион». Главный смысл их наступательных действий состоял в том, чтобы скоординированными ударами фронтовых сил при содействии Краснознаменного Балтийского флота, Ладожской и Онежской военных флотилий сокрушить долговременную оборону противника на Карельском перешейке и в Южной Карелии, от Ладейного поля до Ошты, выйти на госграницу СССР, вывести Финляндию из войны на стороне Германии.

Рассмотрение планов Выборгской и Петрозаводской операций состоялось в Ставке 30 мая. Генерал армии Мерецков принялся демонстрировать Верховному макет и панорамные аэрофотоснимки линии обороны на реке Свирь. Сталин бросил взгляд на «представленные экспонаты» и прервал доклад командующего Карельским фронтом:

- Что вы пугаете нас своими игрушками, товарищ Мерецков? Финны загипнотизировали вас своей обороной, и у меня возникает сомнение, сможете ли вы после этого выполнить поставленную задачу.

- Я докладываю это для того, чтобы Ставка выделила фронту три танковых полка и столько же полков артиллерии прорыва, - возразил генерал армии Мерецков.

- Значит, вы полагаете, что здорово напугали нас и мы тут же откроем свой резервный кошель? А мы, товарищ Мерецков, не из пугливых. Наши резервы пойдут туда, где они будут нужнее в летней кампании и дадут максимальный эффект, - четко заявил Верховный. - Надо, товарищ Василевский, Генштабу еще раз разобраться с планом Петрозаводской операции и определить необходимые для нее силы и средства.

В ночь на 31 мая в Ставке были отработаны директивы фронтам Белорусского направления с указанием приступить к подготовке операции «Багратион» и конкретными задачами на первый этап ее проведения. За подписью Верховного и Жукова они были направлены 1-му Прибалтийскому, 3-му, 2-му и 1-му Белорусским фронтам.

Операция «Багратион», другие операции сорок четвертого перешли в последний день мая из стадии «теоретической разработки» в плоскость их практической реализации.

2

Короткая передышка, наступившая с первых чисел марта, была воспринята ОКВ в качестве длительной весенней паузы, в течение которой удастся перегруппировать силы и закрыть бреши у Луцка и Шепетовки. Еще 3 марта, когда начальник Генштаба ОКХ Цейтцлер попробовал только заикнуться об ожидаемом наступлении русских, Гитлер одернул его излюбленной тирадой: разведданные систематически грешат паническими преувеличениями, и он не намерен учитывать их в своих решениях.

Однако 4 марта 4-я танковая армия Рауса на участке Шумское - Любар подверглась атакам большевиков. Первые донесения фон Манштейна не вывели Главкома ОКХ из равновесия, хотя осознание нарастающих опасностей подавляло. Становился очевидным замысел Москвы. В этот день в «Вольфшанце» стало известно, что войсками 1-го Украинского фронта руководит маршал Жуков.

Гитлер оторвал взгляд от карты, спросил:

- Но Жуков давно является заместителем Сталина по военным делам, Цейтцлер?

- По-видимому, он им и остался, мой фюрер, а это всего лишь временное назначение, - столь же предположительно высказался Цейтцлер.

- Возможно и временное, но симптоматичное, Цейтцлер, и мы не должны проходить мимо подобных перемещений у Советов. Жуков - это наступление, это новые прорывы нашего фронта, - назидательно выдавил из себя Гитлер.

- Мой фюрер, освободительные силы Западной Украины сообщили, что бывший командующий 1-м Украинским фронтом генерал Ватутин не то ранен, не то убит в стычке с их отрядом под Ровно, - бесстрастно вставил реплику фельдмаршал Кейтель.

- Теперь это уже не столь важно, Кейтель. Важнее то, что Советы наступают и Манштейн не в состоянии их остановить. Если же им удастся прорыв к Тернополю, Проскурову и Черновцам, то окажется перерезанной железная дорога из Львова на Одессу и все снабжение групп армий «Юг» и «А» нам придется осуществлять через