Женечка окинула его презрительным взглядом и продолжала:

– Я вошла во вкус. Месть, оказывается, – сладкое дело. Чтобы Ритуля окончательно чокнулась со страху, я разбила ее фотографию и подбросила на стол табличку с фамилией умершего пациента. Марго оставался один шаг до пропасти. – Медсестра хлопнула в ладоши. – Однако моим планам опять помешали. На этот раз – вы, Александр Михайлович! – Она повернулась к Коржу. – Пришел, понимаешь, нахальный опер, повертелся здесь часок и все замял. Нету, говорит, преступлений. Все в порядке. Риточка снова на коне. Ну что, скажите на милость, оставалось делать несчастной женщине, которую бросает жених? Я решила: пропади ты пропадом, подруга. У меня для тебя припасен главный сюрприз. Поздно ночью я поднялась на лифте и обесточила все отделение. – Она помахала рукой «вобле». – Эй, кобыла костлявая, вырубить свет – дело одной минуты, так что не заливай, будто это невозможно! Ритка поперлась к щитку, и тут я ее встретила в темноте с тряпочкой хлороформа. Я в красках представляла себе, что станет с этой гадиной, когда она очнется в ПИТе, под капельницей, с трубкой респиратора во рту, привязанная к кровати, как лягушка, да еще – в полном одиночестве! Марго точно сошла бы с ума от страха и под воздействием лекарств. – Женечка поморщилась. – Я ж не предполагала, что она дотянется до кнопки вызова дежурной медсестры и в ПИТ прискачет наш конь Журналов. Воображаю, что померещилось этому ублюдку. Наверное, он решил, что Ритка его соблазняет!..

– Мне кажется, достаточно, – сказал Корж.

Стараясь не встречаться глазами с Маргаритой, он подошел к дрожащей от ненависти и возбуждения рыжей медсестре и, подхватив ее под руки, заставил подняться с пола.

– Теперь все то же самое расскажете в Управлении, – натянуто улыбнулся он. – Впрочем, если откажетесь – у нас две дюжины свидетелей.

– Ты – тоже мразь, – доверительно сообщила ему Женечка. – И подонок. Если бы вы нормально работали, мой Юрик был бы жив!

– Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой, – огрызнулся Корж и кивнул молодому оперу: – Забирай подругу. И наручники не забудь. Первый шок пройдет, и она станет буйная.

«Вобла» поднялась из-за стола.

– Все свободны!

Но народ и не думал расходиться. Взволнованные, потрясенные увиденным и услышанным, люди топтались в холле, переговариваясь вполголоса, как на похоронах по окончании траурной церемонии.

– Все по своим местам! – бодро крикнула Тамара Игнатьевна. – Напоминаю, что рабочий день еще не закончился! – Она звякнула ключами в кармане. – А больных попрошу разойтись по палатам и не высовываться до начала процедур!

Медленно, словно нехотя, сотрудники больницы двинулись из холла в коридор. Кто-то направился к выходу, кто-то скрылся в аппендиксе, ведущем в столовую. Медсестры сбились в стайки и неторопливо поплыли мимо распахнутых дверей кабинетов и палат, похожие на зрителей, покинувших кинотеатр после сеанса.

Через минуту холл опустел. Маргарита все еще стояла у стены, словно найдя в ней поддержку, опору и защиту, и тихо плакала, прислонившись щекой к холодной деревянной панели. Корж пристроился рядом на стуле, поигрывая брелоком от «Ауди» и досадливо морщась.

– Слышь, Марго… – он старался не смотреть на нее, – в общем, я был неправ… Извини. Ты тоже должна меня понять: нервная работа, почти без сна и без выходных… «Псы» еще эти… Ну и ревную я тебя, конечно… Ты ж мне не чужая… Словом, перенапрягся. Нервный срыв.

Маргарита повернула голову и заметила Антиоха. Бородач, оказывается, был здесь и не спешил уходить. Он неторопливо прошелся по холлу, нагнулся, подобрал с пола скомканный газетный лист и, разгладив, сунул его в карман. Потом почесал бороду и виновато пожал плечами:

– Вроде все хорошо… А на душе гадко.

Маргарита растерла ладонями слезы по щекам.

– Почему ты не сказал раньше о том, что знал? – укоризненно спросила она. – Столько бед можно было бы избежать!

– Ничего нельзя было избежать, – вздохнул Антиох. – А мне бы попросту не поверили. Мое слово против ее… Кто я такой? Жалкий бродяжка.

– Поверили бы, – возразила Маргарита. – Я бы поверила.

– И что? – Он наклонил голову. – Бросились бы мстить? Или добиваться справедливости?

– Я бы ее добилась.

– Торжество человеческой справедливости ничего не доказало бы вашей несчастной подруге. Она бы так и не поняла, как жестоко, мерзко и, главное, бессмысленно то, что она делает.

– А сейчас, думаешь, поняла? – горько усмехнулась Маргарита.

– Ей ответило небо, а не человек. – Антиох многозначительно поднял палец. – И если она его не слышит, значит, она просто глуха.

– Скажи, – Маргарита не могла успокоиться, – а почему ты все же решил вмешаться? Ты же не хотел лезть в дела Божьи.

– А я и не вмешивался, – возразил бородач. – Я только немного помог людям услышать небо.

– Самому не противно? – не выдержал Корж. – Небо молчит, небо кричит… Помог людям… Может, и Богу помог заодно? Ты кем себя возомнил-то, кусок дерьма? – Он вскочил со стула и схватил Антиоха за воротник. – Хочешь продлить себе пребывание в больничке?

– Не хочу, – спокойно ответил тот. – Я здесь все дела сделал и ухожу. Мне осталось еще одно важное дело в городе. Сделаю – покину и его.

– Вот это правильно! – одобрил Корж, не выпуская ворот из рук. – В Сыром Яру сразу чище станет. Готов придать тебе ускорение.

– Мне не требуется ускорение, – покачал головой бородач. – Всему свое время.

– Это как посмотреть, – не унимался оперуполномоченный. – Мне, например, не терпится выкинуть тебя вон! – Он дернул за воротник с такой силой, что у пижамы отлетели пуговицы. – Ты чего к девке липнешь, урод? Слюни текут? Тоже в очередь хочешь записаться?

Антиох накрыл ладонью его руку и, отступив на полшага, сделал короткое движение плечом. Не успев высвободить заломленную кисть, Корж рухнул на колени, побелев от боли и изумления.

– Не надо так, – спокойно посоветовал бородач. – Каждый должен делать свое дело, но при этом – не обижая и не унижая людей. Тем более – близких.

Оправившись от удивления, но все еще морщась от боли в запястье, Сашка вскочил на ноги и ринулся на противника. Тот протянул его на себя и, сделав шаг в сторону, ударил коленом в бедро.

На этот раз Корж кубарем полетел на пол.

– Я не понял, – взвыл он, корчась от боли и даже не пытаясь подняться. – У нас всякое отребье владеет джиу-джицу?[8]

– Я, конечно, отребье, – согласился Антиох и присел на корточки, чтобы милиционер мог его хорошо слышать. – Но Маргарита – не девка. Вы давно должны были это понять…

Прямо от здания ЗАГСа на Таганской улице белый БMВ, украшенный лентами и шарами, вырулил через Абельмановскую на Марксистскую улицу, пересек площадь и помчал своих пассажиров по Садовому кольцу к трем вокзалам.