– Поздравляю с наградой, – сказал дед.

– Спасибо, – ответил фон Браун.

Виноватое выражение уже исчезло с его лица. Он сощурился, разглядывая моего деда, – может быть, гадал, знакомы ли они. Может, просто пытался угадать мнение деда в целом или в конкретном случае о взрослом человеке, который ссыт в гостиничный цветочный горшок. Дед подозревал, что верна последняя догадка.

– Я очень ценю оказанные мне честь и поддержку, – продолжал фон Браун.

– О, я за вас не голосовал, – ответил дед.

Фон Браун заморгал и мотнул всклокоченной седой головой:

– За кого же вы голосовали?

– За себя.

Фон Браун осклабился и спросил его фамилию.

У деда сердце забилось чаще. Возможно ли, что фон Брауну сообщили фамилию человека, который отыскал спрятанные документы по Фау-2 – один из главных козырей для переговоров после сдачи в плен? Если фон Браун вспомнит и узнает его фамилию, вызовет ли он полицию, потребует ли, чтобы деда вышвырнули с конгресса? Что важнее: не случай ли это наконец завершить дело, которое он тогда в Нордхаузене отложил ради долга? Ему пятьдесят девять, он не так силен, как в двадцать девять или тридцать девять, и уже давно не подвержен приступам ярости. Со дня выхода из тюрьмы он ни разу не нарывался на неприятности. Это оказалось исключительно эффективным способом их избежать.

Дед назвал Брауну свою фамилию. Тот вроде бы слышал ее впервые. Фон Браун не помнил, чтобы она обсуждалась или была в бюллетене.

– Я сам себя вписал, – объяснил дед.

По стенам раздела космического искусства висели крупноформатные цветные фотографии: двигатель «Рокетдайн» чертит яркую полосу на синем знамени канавералского утра. Толпа людей в одежде цвета шариков жевательной резинки, все тянут шею, глядя на что-то над головой. Снятый с большой выдержкой восход полной Луны над горой Эребус; если верить подписи, снимок сделал лично фон Браун в 1966-м, во время поездки в Антарктиду. Масляные полотна и акварели на мольбертах из золоченого бамбука, изображающие выход человека в космос, лунные пейзажи и посадки ракет. Многие картины с тщательным реализмом живописали несозданные звездолеты и далекие планеты – мечты фанатов космоса. Несколько принадлежали кисти великого Чесли Боунстолла, которого дед боготворил. Три стола занимали модели: ракеты, космопланы, спускаемые капсулы, лунные модули и планетоходы в разном масштабе из разных материалов. Фон Браун обошел перегородку, миновал большую картину Боунстолла: вид Земли с Марса, сияющее аквамариновое пятнышко на фоне звездного неба.

Проходя мимо столов с моделями, фон Браун залюбовался макетами французских ракет «Вероника» и «Кентавр», которые дед привез на выставку. Дедова фамилия стояла на карточках перед моделями, и он принял похвалу фон Брауна их красоте. Фон Браун подошел к демонстрационному столу, за которым сидел дед. Перед ним на скатерти были рассыпаны белые и серые пластмассовые детальки причудливой формы.

– Что это? – спросил фон Браун.

Проходя мимо незаконченного макета прототипа ТКС, он отвел взгляд и резко дернул головой, словно вид космического челнока ему отвратителен. Теперь он наклонился повнимательнее разглядеть пластмассовые детальки. Взял одну, U-образную, вытянутую, потом соседнюю, тоже U-образную, но сплюснутую. Соединил. Получился кожух реактивного двигателя.

– Вы используете готовые наборы? – Фон Браун обернулся к двум французским ракетам. (Как все модели, которые дед строил в качестве хобби, они были выточены и вырезаны тонким инструментом по дереву, в основном из бальзы и клена, – каждый стабилизатор, щиток и обтекатель отдельно для конкретного макета.) – Нет, конечно нет.

– Обычно нет. Сейчас просто дурака валяю.

По пути на конгресс из Нью-Йорка дед остановился на заправке в Миртл-Бич и приметил рядом магазин товаров для хобби. Он зашел туда купить тонкой наждачки для макета ТКС, сборку которого собирался демонстрировать до того, как вмешались пьяный перепих, мячик для сквоша и кофейная крышечка. Макет он начал вскоре после предыдущего конгресса, но события последнего года не оставили времени на сборку, как и на многое другое.

В магазине товаров для хобби как раз была распродажа детских наборов. Деду пришла мысль, что они мне понравятся, – он собирался на обратном пути с конгресса остановиться у нас в Колумбии. Так что он взял с полки несколько коробок: два немецких танка, японский истребитель «зеро», французский «мираж», вертолет «белл-хьюи», автомобиль «матадор» и торпедный катер РТ-73 из старого телесериала «Флот Макхейла». Еще он купил несколько тюбиков клея.

За первый час демонстрации он отделил детали от рамок и разложил на столе: оси, стойки, несущие винты, турельные пулеметы, рычаги управления, компоненты для кресел «матадора», чтобы сообразить, на что они годятся. Взял детали для брони одного из танков, с помощью скальпеля и клея превратил их в плоскую квадратную конструкцию размером с подставку под чашку. Она была примерно на полдюйма шире кофейной крышечки, которую дед, смазав клеем, прилаживал теперь на верхнюю сторону.

– Что это? Можно спросить?

Дед не ответил. Он не собирался отвечать. Когда при встрече с фон Брауном дед понял, что больше не горит желанием убийства, он испытал облегчение. Однако разговаривать с этим человеком не хотел.

– Какой-то люк? Пусковая площадка?

Дед услышал и узнал – поймал, как сигнал маяка, – непреодолимое любопытство, частый порок одиноких мечтателей. Он перебарывал сильнейшее желание объяснить свою теорию лунных поселений, хотя тяга объяснять была у него почти сексуальная, своего рода интеллектуальная эрекция. Да и что он надеется выгадать своим молчанием? В сорок пятом фон Браун ушел от него и от правосудия. И не просто избежал сурового наказания, которое выпало на долю многих его товарищей и начальников, а вознесся на невиданную высоту славы и всеобщего поклонения. Что ни говори, самый везучий фашистский гад в истории.

– Искусственный спутник! – предположил фон Браун. – Какая-то солнечная батарея?

В конечном счете Вернер фон Браун, как истинный нацист, убил сам себя – или, по крайней мере, сама себя убила его мечта. На Луну больше не летали. Программу «Аполлон» свернули. Из-за одержимости фон Брауна за пять лет полет на Луну превратился в общественном мнении из удивительной и невозможной одиссеи в поездку на автобусе, из всенародной цели в самую большую и дурацкую трату денег, какую только удавалось измыслить человечеству. В НАСА фон Брауна сперва оттеснили в сторону, вместе с «Сатурнами V», а затем и выпинали вон. Все грандиозные планы экспедиций, которые он впаривал десятилетиями, в книгах, написанных вместе с Вилли Леем, в «Удивительном мире Диснея», на страницах «Кольерс» и «Лайф» с потрясающими иллюстрациями Боунстолла: восходы Земли, посадки ракет на Марс, космические оранжереи на низкой земной орбите – все оказалось задвинуто в какой-то нижний ящик. Никто больше не говорил о кольцевых орбитальных станциях в точках Лагранжа, про добычу гелия-3 на Луне или о колониях на Марсе. Наступила эра шаттлов, летающих грузовиков. Подобно «Сатурну V», фон Браун стал динозавром. Дед невольно почувствовал к нему даже некоторую жалость.