Не исписана тетрадь.

А вопрос живет в ответе:

Десять лет на белом свете!

Ладно. Надо начинать.

Заров смотрел на Кирилла, мял в руке окурок.

– Я это давно написал, – зачем-то уточнил мальчик.

– В десять лет?

– Угу. Я больше не пишу стихов. Уже год, наверное.

Ярослав улыбнулся:

– Ну и что? А я уже лет пять во сне не летаю. Но летал когда-то. Я точно помню.

Заров был не один. Рядом с ним шли два мальчика лет двенадцати, безупречно похожие друг на друга.

Скицин даже крякнул, представив себе некий московский съезд близнецов, для участия в котором Ярослав и приехал. Вместе с тщательно скрываемым собственным братом. Гениально. Прекрасное объяснение его работоспособности, например. Пишут вдвоем, а по издательствам ходит лишь Ярослав. Или нет, пишет один, а другой продает рукописи…

Степан пошел навстречу, с сожалением отбрасывая только что придуманную версию. Всякое бывает. Но невозможно представить, будто один из близнецов начисто лишен честолюбия, в то время как второй от его недостатка ничуть не страдает.

– Привет! – Заров протянул руку. Поколебался, потом добавил: – Давно не виделись.

– Со вчерашнего вечера? – искренне надеясь на подтверждение, спросил Скицин.

Заров покачал головой:

– Ты же прекрасно понимаешь, вчера я у тебя не появлялся.

Мальчишки стояли чуть в стороне, наблюдая за ними. Скицин нерешительно кивнул на них:

– Кто это?

– Просто дети. Степан, про вчерашний день – забудь. Мы с тобой не встречались.

– Что происходит, а? – Скицин подошел к нему вплотную. – Ярик, что случилось?

– Ничего. Осень. – Заров оглянулся. – Степа, когда у вас зима-то наступит?

– Скоро. – Скицин непроизвольно посмотрел по сторонам. Брызги воды из-под колес машин, серое полотно туч, спешащие люди под зонтиками или с надетыми капюшонами.

– Хорошо бы. – Заров покосился на пустую банку в его руке. – Может, еще как-нибудь посидим за пивком.

– Ты спешишь? – Скицин не нашел лучшего вопроса.

– Да, пожалуй. Сейчас еще кое-кто подойдет… Вот, кажется, пора.

Двое людей, выбравшиеся из остановившейся «девятки», были Скицину чуть-чуть знакомы. Словно он их где-то мельком видел.

– Это из «Барельефа», – сообщил Заров, помахав озиравшимся мужчинам. У одного на шее болталась фотокамера, довольно громоздкая, профессиональная. – Я сегодня говорил с редактором, очень здорово, что и в воскресенье кое-кто работает.

– Ты что, собрался на улице вести деловые переговоры? Ярик, у нас так не делают…

– У нас тоже.

Журналисты подошли, без особого энтузиазма поздоровались. Похоже, им не слишком хотелось болтаться под дождем. Ярослав дружелюбно кивнул:

– Сейчас подъедут…

Скицин ничего не мог понять. Еще кого-то ждут?

– Ярослав, ты влип в какую-то историю?

– Да.

– Тебе…

– Нет. Бывают ситуации, когда помощь не нужна, веришь?

– А это такая?

– Именно.

– Ярик, кто у меня вчера был?

Заров улыбнулся:

– Визитер.

Он явно не врал. Просто не считал нужным. Скицин понимал, однако, что нормального объяснения ему не дождаться.

Хотя бы потому, что рядом с «жигуленком» остановилась еще одна машина, черная «Волга». Такие до сих пор предпочитали некоторые депутаты. Словно отгораживались от лимузинов «новых русских» старым символом власти.

– Пока, Степа. – Заров слегка толкнул его в бок.

– Слушай, ты мне что-нибудь объяснишь? Потом? – с отчаянием спросил Скицин.

– Может быть, – без всякой уверенности ответил Заров. Кивнул журналистам, и тот, что был с камерой, стал снимать футляр, бережно прикрывая аппарат от дождя.

Проходя мимо мальчишек, Ярослав потрепал одного по плечу. Только одного, причем Скицину показалось, что писатель мгновение сравнивал их, выбирая того, с кем хотел попрощаться.

Из «Волги» выбрался водитель. Грузный, немолодой мужчина с какой-то внутренней строгостью, напоминающей о военных. Закурил, стоя на тротуаре, не закрывая дверцы. С усмешкой посмотрел на журналистов, окинул безразличным взглядом Скицина, потом уставился на пацанов.

Это походило на встречу старых-престарых врагов, даже не врагов – солдат вражеских армий, испытывающих к противникам профессиональное уважение, но не строящих никаких иллюзий о возможности симпатии. И в этой встрече участвовало три стороны – водитель, писатель и двое мальчишек.

Заров поздоровался с мужчиной, они обменялись парой слов, потом писатель обернулся. Глядя не на Скицина и не на детей, с которыми пришел, – в объектив камеры. Журналист дважды лениво щелкнул, потом еще раз, когда писатель садился в машину.

«Волга» тронулась.

Скицин подумал, что это мог бы быть замечательный и совершенно сюрреалистический сон. Ему часто снились долгие, красочные, интересные сны, порой он записывал их, порой просто пересказывал друзьям – словно обрывки кинофильмов.

Но ни в одном сне дождь не лил ему за шиворот.

– Вот позер, – сплевывая, сказал журналист с камерой. Покосился на Скицина.

– Простите, что вы сказали?

– Позер ваш знакомый, говорю! Он и впрямь хорошо пишет?

– Ничего так, симпатичненько, – быстро сказал Скицин. – А в чем проблемы?

– Считает, что это очень забавный сюжет – писатель-фантаст, которого политик нанимает. Для подготовки предвыборной программы. – Фоторепортер усмехнулся. – Может, и забавно, не спорю. Но вряд ли политик будет доволен, если материал появится. Обломил он себе теплое местечко!

– Хватит трепаться, – обрезал второй журналист, косясь на Скицина. Кивнул, то ли прощаясь, то ли просто стряхивая с капюшона воду, и они пошли к своей машине.

Степан не стал ничего уточнять. Из этих больше слова не выжмешь, и так разболтались. Может быть, удастся в редакции что-нибудь уточнить, он там многих знал. Лучше сейчас пацанов порасспрашивать, мороженого им купить, голос поласковее сделать…

Но близнецы уже исчезли. Ушли тихонько, пока Скицин говорил с журналистами. Степан даже руками всплеснул от досады.

Блин, что же происходит?

В машине было тепло. Ярослав сел на заднее сиденье, словно отгораживаясь от Шедченко спинкой кресла, расстегнул мокрую куртку. Полковник, несомненно, увидел в зеркало кобуру под мышкой, но ничего не сказал. Они свернули на Рождественку, потом на Кузнецкий Мост. Шедченко, похоже, хотел убедиться, что за ними нет «хвоста».