А я знал…

Чувствовал, что это его рук дело. Только почему? Почему он до сих пор не успокоился – я не понимал. Ляйсан – моя дочь и он мог в этом убедиться, сделав тест ДНК, но пошёл по другому пути, неправильному и слишком опасному. Динка хотела умереть и даже была одна попытка… Если этот придурок знал, как заставит страдать любимую женщину, разве сделал бы подобное в здравом уме?

* * *

Я встречаю Дину в вестибюле на первом этаже. Нервно хожу из угла в угол, поглядывая на часы. Когда в поле зрения маячат белые локоны, у меня сбивается дыхание, а на глаза накатывают слезы. Бедная моя девочка, почти не узнать! Лицо осунулось и теперь на меня смотрят огромные стеклянные глазища.

Широкими шагом направляюсь навстречу и, остановившись напротив, обнимаю за щуплые плечи. Динка не выражает эмоций. Приветствует меня холодно, будто чужого. Знаю, её нервная система прошла некую трансформацию под действием специальных препаратов, но… Это же я, Динка! Очнись, посмотри на меня и улыбнись – мы вернём нашу дочь любой ценой.

– Как же я соскучился по тебе, картинка, – шепчу на ухо любимой девочке, обнимая и целуя.

– Я тоже, – сухо отвечает.

– Дин, – немного отстраняюсь, тянусь рукой к подбородку и, схватившись за него пальцами, заставляю Динку поднять голову. – У нас всё будет хорошо. Верь мне, моя любимая девочка. Договорились?

– Не знаю, – пожимает плечами, отводит в сторону взгляд и, грустно вздохнув, говорит: – я не знаю, как дальше жить, Дамир. Алёшка, Ляйсан… Бог забирает у меня детей!

– Глупости! – строго чеканю. – Не говори их, поняла?

Динка кивает головой и, уткнувшись лицом в мою грудь, тихо шмыгает носом:

– Я плохая мать. Отвратительная. Хотела умереть, оставив Саньку и Лясю одних. Дамир, у меня совсем крыша поехала…

Тихие всхлипывания – будто удар ножом в моё сердце. Да, любимая, я понимаю, что ты хочешь сказать, но все не так, совсем не так!

– Диночка, – ласково глажу по голове, пропуская между пальцев длинные волосы, – мы все исправим. И ты не плохая. Нет! Просто твоя нервная система не справилась в тот момент – вот и все…

– А сейчас? Сейчас справится? – спрашивает, заглядывая в мои глаза.

– Да. Я буду рядом. Всегда помогу, только ты тоже не сдавайся.

Дина

Мир теряет краски. Серый. Блеклый.

Я растоптана, разбита в пух и прах. И если бы не Дамир, то моя крыша давно бы поехала. Но муж не позволяет сойти с ума и только благодаря его поддержке я всё ещё продолжаю жить, надеясь на чудо.

Сегодня Лясе два месяца. Я рассматриваю её фотографии на телефоне, сделанные в роддоме, и глотая колючие слезы, веду пальцем по экрану вверх-вниз.

– Лясенька, Ляйсан, – шепчу.

Сердце разрывается на части. Больно. Невыносимо.

Звонок мобильного прерывает мой плач. Я пялюсь на незнакомый номер, шмыгая носом: принимать вызов или нет. Интуиция подсказывает, что лучше ответить на звонок и я нажимаю на зеленую трубку.

– Привет, – звучит знакомый голос.

Первые секунды молчу, пытаясь все переваривать. В голове крутятся: вопросы, угрозы, проклятия.

Но я не спешу отвечать, а жду, что он скажет дальше.

– Хочешь увидеть дочь? – всего один вопрос и от неожиданности я роняю на пол телефон, но тут же его поднимаю, быстро придя в себя.

– Хочу, – произношу дрожащим голосом.

– Через пять минут выйдешь из подъезда и сядешь в тайоту черного цвета. Поняла?

– Да!

– Дамиру и полиции можешь не звонить, – усмехается, – всё равно не успеют.

На том конце провода слышатся гудки. Связь обрывается. Я оседаю на пол. Прижимая колени к груди и, зарывшись пальцами в волосы, пытаюсь придумать план. Ничего не выходит – очень мало времени, да плюс ко всему внутри меня слишком много эмоций: радость от того, что Лясенька жива и я скоро её увижу; злость, потому что мою дочь забрали против воли, наплевав на мораль и закон.

Я звоню Дамиру и умоляю боженьку, чтобы муж ответил на звонок. Через несколько секунд в трубке раздаётся встревоженный голос любимого:

– Дин, что случилось?

– Ляся у него.

Зависает небольшая пауза.

– Ты с ним виделась?

– Нет. Звонил только что, – быстро отвечаю и в спешке накидываю на плечи кардиган. – Мир, сейчас к подъезду подъедет черная тайота. Я тебе напишу или позвоню, как увижу нашу дочь.

– Ты не поедешь.

– Поеду.

– Я сказал, нет! Дина! – строго чеканит муж. – Это ловушка. Не понимаешь?

– Мне плевать. Я хочу увидеть Лясю.

– Но не такой ценой, Динка.

– Любой ценой! Я хочу видеть свою дочь абсолютно любой ценой…

Дамир говорит что-то еще, но я его не слушаю и быстро нажимаю на красную трубку, а телефон ставлю на беззвучный режим.

Когда я выхожу из подъезда, то натыкаюсь взглядом на упомянутую машину. Я подхожу к тайоте, открываю дверцу и окидываю взором водителя – это не он, чужой мужчина с кепкой на голове и темными очками на глазах.

Он приказывает мне садиться и, как только я забираюсь в салон, машина резво трогается с места.

Через полчаса мы оказываемся за городом. Водитель тайоты сбавляет скорость и вскоре останавливает автомобиль на обочине.

Я не успеваю спросить о причине остановке, как на горизонте появляется большой внедорожник. Сердце предательски щемит в груди, а в голове стучит, будто бьёт барабан. К горлу подкатывает противный ком.

Вот черт… Это же он и я сейчас его увижу.

«Боже, дай сил не наброситься на этого гада и не выцарапать ему глаза», – произношу про себя и от злости сжимаю кулаки, да так сильно, что ногти впиваются в ладони.

Я выхожу из машины и на негнущихся ногах иду навстречу. Он стоит возле капота своего внедорожника и не спеша курит сигарету.

– Где моя дочь? – произношу сквозь зубы.

– Ты хотела спросить «наша» – ухмыляется, забавляясь гневным выражением, застывшим на моём лице.

– Моя! – качаю головой. – Не твоя, Давид.

Он глотает смешок, а затем достаёт из кармана стандартный лист офисной бумаги, сложенный в несколько раз.

– Читай, – передает мне лист.

Я вырываю из его рук клочок бумаги и ощущаю, как земля уходит у меня из-под ног. Копия свидетельства о рождении Фатхетдиновой Амины Давидовны.

– Шутишь? – истерически смеюсь.

– Нет.

– Ты… – делаю шаг вперёд, – да будь ты проклят!