Институту Европы (он там директорствовал). Анатолий Стреляный, журналист, в «Новом мире» отвечал за публицистику. Он в одночасье стал знаменитым после того, как в декабре 1986 года по телевидению показали документальный фильм Марины Голдовской по его сценарию «Архангельский мужик» о судьбе первого советского фермера, судьбе трудной, нелепой и одновременно дававшей столько надежды.

Охотно согласился поехать и Виталий Коротич. Его уже знала вся перестроечная интеллигенция как создателя нового «Огонька». Журнал этот был многие годы партийным официозом с картинками, и вдруг… в 1986 году туда назначают украинского журналиста, поэта и писателя Коротича. Если не знать песни, сделавшей Коротича знаменитым, – «Переведи меня через майдан», – ничего выдающего сказать об этом журналисте до перестройки было нельзя. Но с его приходом журнал «Огонек» превращается в школу демократии в изголодавшейся по свободе стране. Коротич печатает острые публицистические материалы. Так, в майском номере журнала за 1988 год он опубликовал статью Карякина «Ждановская жидкость». Статья получила широкое признание, а Ленинградский университет утратил имя Андрея Жданова.

Был в списке приглашенных и Гавриил Харитонович Попов, доктор наук, экономист из Московского университета, сторонник рынка, экономических реформ. Уже через год он станет главным редактором журнала «Вопросы экономики», где с его легкой руки войдет в употребление понятие «командно-административная система» и начнется публикация серьезных предложений ее кардинального реформирования. А на Первом съезде народных депутатов он возглавит знаменитую Межрегиональную депутатскую группу (первая постсоветская легальная оппозиция), куда вошли Ельцин и многие из приглашенных в Барселону писателей: Адамович, Карякин, Шмелев, Стреляный.

В общем, советская команда выглядела достойно. Но и со стороны западных «оппонентов» мы увидали как высокопрофессиональных советологов, так и диссидентов, которые были нашими друзьями. Так что встреча была обречена на успех. Судите сами.

Кронид Любарский, известный ученый, астрофизик, участвовавший в разработках организации полетов космических аппаратов на Марс. В 1972 году его арестовали по делу «Хроники текущих событий» и дали ему пять лет строгого режима за «антисоветскую агитацию». Там, в лагерях, он придумал учредить День политзаключенного в СССР. С 1991 года в России 30 октября стал официальным Днем памяти жертв политических репрессий. Карякин на встрече в Барселоне очень сдружился с Кронидом. Вернувшись в Москву, хлопотал уже как член Президентского совета о возвращении Любарскому гражданства, что и произошло в 1992 году.

Зденек Млынарж. Один из тех, кто сотворил Пражскую весну. В 1968 году он был в ближайшем окружении Александра Дубчека, считался главным идеологом. Его судьба в чем-то напоминала мне наших «высоколобых» друзей из Международного отдела ЦК (А. С. Черняева, Г. А. Арбатова и других). В молодости он учился вместе с Михаилом Сергеевичем на юридическом факультете МГУ, они жили вместе в общежитии и подружились. Оба были сторонниками гражданских инициатив и самоуправления, но, конечно, в рамках социалистического общества. Близкими в конечном счете оказались и итоги их пути. Горбачев не сумел реформировать компартию и осуществить реформы в рамках социалистического общества. Млынарж после Бархатной революции возвратился в новую Чехию, где его идеи «демократического социализма» оказались не востребованы.

Интересно было нам познакомиться и с Ефимом Эткиндом, историком литературы и переводчиком, который выступал свидетелем защиты на процессе Иосифа Бродского. В 1974 году его исключили из Союза писателей и вытолкнули в эмиграцию с лишением гражданства.

Встречи со Львом Копелевым и Раисой Орловой мы, конечно, ждали особенно. Юра бывал в их московском доме. Там он познакомился с Паниным (который стал для Солженицына прообразом Сологдина в романе «В круге первом»). Карякин хлопотал о возвращении гражданства Льву Зиновьевичу, а потом в Вермонте, в доме А. С. Солженицына во время первой их встречи в 1992 году пытался «примирить» заочно бывших друзей. Ничего не вышло. Солженицын тактично уклонился.

Большой радостью было для нас с Юрой увидеть среди приглашенных Витторио Страду. О нем отдельный рассказ.

Витторио Страда

Его знают в Европе и у нас очень многие. Профессор русской словесности, переводчик-славист, историк русской литературы, научной и общественной мысли России. Когда Витторио исполнилось 75 лет, Карякин писал юбиляру: «…Ничуть не принижая других знатоков, любящих Россию, не могу не признать: такого знатока русской литературы, русской общественной мысли, да и просто человека, понимающего всю нашу историю и современную политическую ситуацию, как ты, право, не знаю. Ты… стал удивительным организатором сближения культур. Стоило бы подсчитать (только кто это сделает?), сколько конференций и на какие темы ты организовал в Риме, Милане, Неаполе, Падуе, Мантуе, Пенне – о Солженицыне, о Сахарове, о Достоевском, Пушкине, Чехове»[66].

«Русская судьба» Витторио Страды удивительна и увлекательна. Итальянский мальчик (родился в 1929 году в Милане в буржуазной семьи среднего достатка) в двенадцать лет прочитал роман Достоевского «Братья Карамазовы». Потрясение его было таково, что он решил выучить русский язык и начал учить его самостоятельно, общаясь с жившими в Милане русскими эмигрантами.

После войны окончил лицей, поступил на философский факультет Миланского университета и одновременно начал работать в журнале «Il Contemporaneo» («Современник»). А в 1957 году Витторио приехал в Москву на Всемирный фестиваль молодежи, пробыл в Москве почти месяц, познакомился с Евгением Евтушенко, Беллой Ахмадулиной, Михаилом Козаковым.

В августе 1957 года Пастернак принял у себя в Переделкино приехавшую на фестиваль итальянскую делегацию во главе с главным редактором журнала «Il Contemporaneo», где Витторио Страда опубликовал большую статью о Борисе Леонидовиче. Статья поэту понравилась. Во время этой встречи Пастернак доверительно сообщил молодому итальянцу, что литературное начальство потребовало от него отказаться от печатания романа «Доктор Живаго» в Италии и без его согласия послало в издательство Фельтринелли телеграмму с отказом. Но издатель должен знать, что телеграмма не имеет никакого значения, и если появятся новые, это значит, они отправлены под нажимом. Роман – дело его жизни, он хочет увидеть его напечатанным.

В ноябре 1957 года роман был издан на итальянском языке. Витторио Страда заподозрили в причастности к этому делу, и он оказался под колпаком КГБ. Тем временем в 1958 году по ходатайству руководства Итальянской компартии Страда был принят в аспирантуру филфака МГУ. Он поселился в общежитии студентов и аспирантов на Ленинских горах. Теперь за ним наблюдали. Зафиксировали его связи с редакцией и авторами «Нового мира» и особенно с преподавателем философского факультета МГУ Эвальдом Ильенковым. Почему с ним? Да потому, что еще в 1955-м статья этого советского философа, посвященная диалектике абстрактного и конкретного, была переведена и опубликована на итальянском языке. Поддержку этой публикации оказал лидер итальянских коммунистов П. Тольятти.

Учась в аспирантуре МГУ, Витторио Страда переводил книгу Ильенкова (еще