Миллер только покачал головой.

Роби взял еще один лист бумаги.

— Это меморандум одного сенатского комитета. В нем написано: «Определенное число людей, которые поддерживали „контрас“ и помогали им в Техасе, Луизиане, Калифорнии и Флориде, указали, что кокаин проникает в США через те же каналы, по которым к „контрас“ из США идут оружие, взрывчатка, снаряжение и оборудование». А вот еще отрывок: «Дальнейшее расследование показало, что „контрас“ поставляют наркотики в черные банды, такие как „Уроды“ и „Кровавые“ в Лос-Анджелесе. Этот наплыв кокаина спровоцировал начало эпидемии курительного кокаина в восьмидесятые годы. Усилия Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках, таможенной службы США, управления шерифа округа Лос-Анджелес и Бюро по борьбе с наркотиками в Калифорнии по привлечению к уголовной ответственности трех человек, подозреваемых в том, что они способствовали широкому распространению кокаина в Лос-Анджелесе, были сведены ЦРУ на нет».

Роби снова улыбнулся. На его лице было выражение, которое значило многое и одновременно не значило ничего.

— Это, детектив Миллер, одно из тех чудовищ, которые мы создали. А ваш убийца, Ленточный Убийца, всего лишь еще одно порождение общества, которое позволяет подобные вещи. Это медленное разрушение свобод, неспешная война на изнурение. — Роби улыбнулся. — Знаете, что Макиавелли сказал о войне?

— Что?

— Он сказал: «Войны нельзя избежать. Ее можно лишь отсрочить — к выгоде вашего противника». Так мы поступили в Никарагуа. Мы не отложили войну к выгоде сандинистов. Мы принесли к ним войну.

У Миллера разболелась голова.

— Мы отошли от темы, — сказал он. — Уже поздно…

— Извините, детектив Миллер. Я всегда оживляюсь, когда затрагиваются подобные темы.

— Можно воспользоваться вашей ванной, прежде чем я уйду, профессор?

— Конечно. Из комнаты направо, дверь в конце коридора.

Миллер постоял секунду в полутемном коридоре, посмотрел на входную дверь и на мгновение почувствовал себя вором, чужаком. Он устал, в этом не было сомнений. Он чувствовал усталость от груза информации, которой поделился с ним Роби. Информации, которую он не хотел знать, которая не касалась дела. Он пробыл здесь больше часа, но ничего не узнал.

Миллер вошел в ванную и закрыл дверь.

Несколько секунд спустя, стоя возле умывальника, он подумал, что надо бы открыть шкафчик с зеркальной дверцей, висевший над раковиной, и почему-то вздрогнул. Волоски у него на затылке встали дыбом. Капля пота скатилась по лбу и замерла на переносице. Миллер поспешно смахнул ее. Он чувствовал себя какой-то бестелесной сущностью, которая наблюдает за происходящим со стороны.

Он понимал, что не стоит этого делать, но где-то глубоко внутри было нечто, что заставило его открыть шкафчик и заглянуть внутрь. Кончики его пальцев коснулись холодной поверхности ручки. Он легонько потянул. Дверца распахнулась почти бесшумно.

Левой рукой он придержал ее и заглянул внутрь.

Таблетки от головной боли, анасин и экседрин. Тюбик анальгетика «Бен-Гей». Витаминизированные пилюли «Уан-э-дэй», лекарство от кашля «Формула-44», пачка пастилок от кашля «Сукретс», хлоросептический зубной эликсир, тюбик зубной пасты.

В углу на второй полке лежала коричневая пластиковая щетка для волос. Он протянул руку и аккуратно взял ее. Ему казалось, что он совершает преступление. Он не хотел на нее смотреть. Но должен был посмотреть. Он медленно поворачивал щетку, держа ее за верхнюю часть, пока ручка не стала хорошо видна в свете лампы. Несколько четких линий пересекали ее гладкую поверхность.

Миллер замер, уронил щетку в раковину, и она с громким стуком упала возле сливного отверстия. Он тут же протянул руку и спустил воду в унитазе. Шум воды заставил его вздрогнуть. Миллер поколебался, потом достал из кармана пиджака платок, аккуратно поднял щетку и, завернув ее в платок, сунул во внутренний карман. Сердце его бешено билось, нервы были натянуты, словно струны. К горлу подступил тугой комок. Миллеру казалось, что его сейчас стошнит. Он вымыл руки, вытер их полотенцем, висящим на держателе возле раковины, и распахнул дверь.

— Вы в порядке?

Миллер вздрогнул от неожиданности.

Роби стоял почти вплотную к двери. Можно было предположить, что он подслушивал и теперь отступил на шаг, опасаясь, что его обнаружат.

— Да, — ответил Миллер. — Да, все в порядке. Просто устал.

Роби понимающе кивнул. Он отступил еще на шаг, давая Миллеру пройти, и проводил его до входной двери. Он открыл ее и, прежде чем Миллер вышел, сказал:

— Возможно, мы еще поговорим, детектив Миллер. Мне понравилась ваша компания.

Они обменялись рукопожатием.

— Жаль, что я не смог вам больше ничем помочь.

— Во всяком случае, было интересно, — сказал Миллер. — Доброй ночи.

Он вышел на лестничную площадку.

— Безопасной вам дороги, детектив, — пожелал Роби и закрыл за ним дверь.

По дороге к Пирс-стрит Миллер обнаружил, что никак не может сосредоточиться.

Он забыл спросить у Роби, как тот познакомился с тренером Сары Бишоп, а также поинтересоваться, что же профессор делал днем в субботу одиннадцатого ноября.

На завтра у него была запланирована встреча с Ласситером и Нэнси Коэн. И что он сможет им рассказать? Что он украл щетку для волос из квартиры Роби?

Миллер притормозил у обочины и, опустив стекло, несколько раз глубоко вздохнул. Тошнота прошла, но тело было по-прежнему покрыто потом.

Спустя десять-пятнадцать минут он поднял стекло, завел двигатель и направился к Пирс-стрит.

Мэрилин Хэммингз как раз собиралась уходить.

— Что-то ты поздно, — заметила она.

Миллер достал из кармана платок и развернул его.

— Чье это? — спросила она.

Миллер не ответил.

— Ты не знаешь или не хочешь говорить?

— Второе.

— Значит, ты знаешь?

— Да.

— Уже известно, что этот предмет у тебя?

— Скоро будет известно.

— И что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?

— Можешь снять отпечатки пальцев?

Хэммингз озабоченно посмотрела на Миллера, потом аккуратно взяла щетку двумя пальцами и повернула ручку к свету.

— Я должна предупредить тебя кое о чем, — сказала она. — Это от подозреваемого, которого нету нас в базе, верно?

— Мы не знаем, есть он в базе или нет. У нас нет никаких отпечатков, если ты это имеешь в виду.

— И ты надеешься, что теперь мы их получим. — Она заколебалась. — Если я это сделаю, я буду твоей соучастницей, понимаешь?