— Что бы там ни было, Роби говорил именно об этом.

— Боже, — сказал Ласситер, — кто же этот парень?

Нэнси махнула на Ласситера рукой, и тот замолчал.

— Ну? — спросила она.

— Я не понимаю, какое место он занимает в этой истории, — сказал Миллер, — но никак не могу забыть об этих женщинах, о том, что нам не удалось получить точные данные об их прошлом.

— А негритянка? — спросила Нэнси.

Миллер покачал головой.

— Я не думаю, что она была в списке этого парня. Она начала с нами разговаривать. Возможно, она что-то знала, возможно, нет. Велика вероятность, что мы никогда не узнаем точно, какое место в этой истории занимали она и Дэррил Кинг. В любом случае один только факт того, что она общалась с нами, стал достаточно веской причиной ее убрать. Первые четыре женщины… Я считаю, они связаны. И я думаю, что Роби что-то знает. Похоже, он является частью этой истории. Не знаю, убил ли он этих женщин, но я уверен, что он что-то знает и пытается рассказать нам, не подставив себя.

— А эта история с Никарагуа? — спросила Нэнси Коэн.

Миллер пожал плечами.

— Как знать.

— У нас есть две зацепки — вырезка из газеты и эта лекция, которую тебе прочитали вчера. Но это не дает нам почти ничего. Для ордера на обыск этого не хватит, не говоря уже об аресте.

— Надо разрабатывать личности этих женщин, — сказал Миллер.

— Именно, — согласилась Коэн. — Придется сделать работу, которую следовало выполнить, когда появился первый труп. Кто-то уперся в стенку и остановился. Я считаю, это обычная лень.

Ласситер открыл рот, чтобы что-то сказать.

— Не трудись, Фрэнк, — остановила его Нэнси. — Я знаю ситуацию. Мало толковых людей, недостаточно финансирования, сверхурочная работа… То же дерьмо, что и везде. Бывает. Я никого не критикую, ни на кого не буду показывать пальцем. Но сейчас у нас пять мертвых женщин, и нужно пошевеливаться, пока мы не получили еще одну. — Она посмотрела на часы. — Мне пора. Не хочу стоять в пробках. — У двери она оглянулась. — Хорошо, что ты зашел к Роби, — сказала она Миллеру, — но теперь мне надо придумать что-то более существенное, чтобы прижать его. Так что занимайся этими женщинами. Фрэнк?

Ласситер посмотрел на нее.

— Позвони мне, когда у вас что-нибудь появится, ладно?

Ласситер примирительно поднял руки, улыбнулся и покачал головой.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Нэнси?

— Ну не знаю, Фрэнк, сообрази что-нибудь.

И она ушла.

Рос, Миллер и Ласситер сидели молча. Потом Ласситер встал, подошел к двери и уже оттуда оглянулся на детективов.

— Я не знаю, что сказать, — обратился он к ним. — Изучайте личности этих женщин. Найдите что-то, за что она сможет ухватиться, договорились?

— Можно нам еще людей? — спросил Миллер. — Может, Метца? И Оливера?

— Вы все люди, что у меня есть, — ответил Миллер. — Только вы. У меня еще три убийства, одно с отягчающими, и банда мотоциклистов, которая терроризирует Гэллери-плейс в китайском квартале. Хотите знать правду? Кэтрин Шеридан умерла шесть дней назад. Она уже стала историей. А Наташа Джойс? Она была всего лишь негритянкой из бедного района, на которую все, кроме нас, чихать хотели. Не знаю, как вам лучше это объяснить, но вы можете надеяться только на себя.

Ласситер сокрушенно покачал головой и вышел.

— Сделай одолжение, — попросил Миллер Роса, — принеси сюда все, что у нас есть на этих пятерых. Мне нужно кое-куда сбегать. Я вернусь через полчаса.

Рос поднялся со стула.

Миллер посмотрел ему вслед, потом быстро спустился по задней лестнице и покинул здание.

Миллер, сказав сторожу, что вернется через час, взял со стоянки неприметный седан и поехал на восток, в сторону Пирс. Он увидел, что Хэммингз у себя в офисе, и зашел без стука.

— Я не знаю, что ты сделал, но мне это не нравится, — сказала Мэрилин. — И мне очень хочется спросить, откуда ты это взял. Если ты взял это там, где я думаю… — Она покачала головой. — Нет, я не спрашиваю и не строю никаких предположений. Я уже решила, что не буду спрашивать.

— Тогда в чем дело? — спросил Миллер.

— Эти отпечатки… Боже, я даже не знаю, Роберт… Эти отпечатки имеют определенную пометку. Я не могу тебе сказать, кому они принадлежат.

— Пометку?

— Да, пометку. Ты понимаешь, что это значит?

— Что этот человек… служил или служит…

— Да, либо ФБР, либо Министерство национальной безопасности, либо Министерство внутренних дел, либо Министерство юстиции. Боже, он может быть частью любого отдела в нашей системе разведки и контрразведки.

— Управление по борьбе с наркотиками? — спросил Миллер.

— Министерство обороны, госдепартамент, разведка ВМС, да кто угодно! Ты знаешь, что в таких случаях бывает. Что бы ты ни искал, придется остановиться, Роберт. Определенно. Какого… — Она сделала шаг назад и глубоко вздохнула. Подняла руки, словно умоляя Миллера о чем-то, и продолжила: — Я не хочу знать, откуда у тебя эти отпечатки. Я не рассказала тебе самого главного.

— Главного?

Миллер почувствовал, как участился его пульс, как быстрее забилось сердце. Мэрилин Хэммингз выглядела напуганной. Миллер чувствовал то же самое. Он хорошо помнил, что сказал ему Роби в кофейне, но тогда он не понял всей серьезности ситуации.

— Я собрала отпечаток из нескольких частиц, но на ручке обнаружился еще один отпечаток, слишком маленький для того, чтобы можно было определить, кому он принадлежит. И там были волосы, длинные волосы… Я подумала, что волосы и отпечатки могут принадлежать разным людям. Это невероятно, Роберт, чертовски невероятно, но я обработала один из волосков и получила из фолликула ДНК. Я ввела эту ДНК в компьютер и сделала сравнение.

— ДНК принадлежит кому-то, кто есть в базе? — спросил Миллер.

— Кэтрин Шеридан.

Миллер опешил.

— Ты шутишь?

— Я серьезно. Я проверила дважды. Отпечатки не ее, а волосы ее. Мне не составило труда сравнить с физическими образцами. Она же у меня в холодильнике лежит.

— О боже! — прошептал Миллер. — Боже всемогущий!

— Кто это, Роберт? Скажи, ты взял эту щетку у кого-то у себя в отделе?

Миллер нахмурился.

— Иисусе, нет, Мэрилин, не говори глупостей!

— Это кто-то, кого мы знаем? С кем мы работаем?

— Боже, нет, конечно нет! По-твоему, это может быть?

— Я не знаю, Роберт. А что мне прикажешь думать? Ты втихаря принес мне это, а я знаю, что существует проблема. Ты где-то спер эту щетку, верно?