Эбби крепко стискивала руль под резкими порывами ветра, старавшегося сбить ее с курса. В горле застрял ком, в желудке все сильней раскалялись иглы.

На груди небольшой комочек. Крошечный микрофон, приклеенный пластырем, неприятно дергающим кожу при каждом движении. Интересно, слышит ли сержант Брэнсон или кто-то из его коллег на другом конце ее тяжелое дыхание?

Сначала сержант хотел, чтобы она надела наушник, слушала инструкции. Но когда она сообщила, что Рики перехватывал ее прежние разговоры, признал это слишком рискованным. Впрочем, они будут слышать каждое ее слово. Надо только позвать на помощь, и сразу же явятся, заверил он.

Даже не помнится, когда она в последний раз молилась, а сейчас осознала, что молится молча. Боже милостивый, пусть с мамой ничего не случится, пожалуйста! Помоги мне это пережить. Прошу Тебя, Боже!

Перед ней медленно двигался автомобиль – старый красно-коричневый «альфа-ромео» с двоими мужчинами, один из которых, на пассажирском сиденье, кажется, разговаривал по мобильнику. Она вслед за ним совершила крутой поворот, проехала мимо отеля справа и устья реки Севен-Систерс внизу.

Через несколько минут впереди показался дорожный знак. Тормозные огни «альфа-ромео» вспыхнули, замигал указатель правого поворота.

Над направленной прямо стрелкой написано: «Центр города А-259». Над направленной вправо: «Набережная Бичи-Хед».

Эбби повернула за «альфа-ромео» направо. Машина двигалась безумно медленно, и она посмотрела на часы на приборной доске и на свои наручные. Первые отстают на минуту, а свои поставлены точно. 10:25. Еще ровно пять минут. Возникло искушение пойти на обгон, она безумно боялась опоздать.

Зазвонил телефон. «Номер не определяется».

Она ответила в трубку, которую полицейские прицепили к зажигалке на приборной доске, чтобы слышать все разговоры.

– Да?

– Где ты, черт побери? Опаздываешь.

– Через несколько минут буду, Рики. Еще нет половины одиннадцатого. – И нервно добавила: – Или есть?

– Я тебе сказал, в половине одиннадцатого она шагнет через край.

– Прошу тебя! Пожалуйста, я еду, уже рядом…

Вдруг, к ее облегчению, «альфа-ромео» замигал левым поворотником и съехал с дороги. Эбби прибавила скорость.

Находившийся в «альфе» Рой Грейс следил за черной «хондой», мчавшейся по серпантину. Кэссиан Пью на пассажирском сиденье сообщил по непрослушиваемому телефону:

– Объект номер один только что проехал. В двух милях от зоны.

Голос начальника местной полиции – старшего офицера, руководившего операцией, – ответил:

– Объект номер два вступил с ней в контакт. Следуйте на четвертую позицию.

– Понял, следуем на четвертую позицию, – подтвердил Пью, взглянув на карту, расстеленную на коленях. – Порядок, – бросил он Грейсу. – Давайте побыстрее, пока ее не видно.

Рой стронул машину с места. Когда «хонда» перевалила вершину холма и исчезла, нажал на акселератор.

Пью убедился, что передатчик выключен, и повернулся к коллеге:

– Знаете, Рой, шеф сказал правду. Я действительно вас хотел защитить.

– От кого? – язвительно спросил Грейс.

– Слухи губительны. Ничего нет хуже подозрений среди полицейских.

– Чушь собачья.

– Если вы так считаете, приношу извинения. Совсем не хотелось таких неприятностей.

– Правда? Честно сказать, не пойму, чего вы добиваетесь. Почему решили, что я жену убил? В самом деле считаете, будто в саду закопал? Поэтому приказали сканировать? Чтоб останки найти?

– Я приказал сканировать, чтоб доказать, что ее там нет. Покончить со спекуляциями.

– Не верится, Кэссиан.

Октябрь 2007 года

Эбби ехала в гору. Справа открытые луга с редкими кустами и единственной рощицей невысоких деревьев, дальше меловые утесы, вертикально обрывающиеся в Ла-Манш. Самые протяженные, высокие и крутые во всей Англии. Слева почти непрерывные мили сельскохозяйственных угодий. Вдали петляющая через поля проселочная дорога. Асфальт совсем черный, со сверкающей рваной белой полосой посередине. Как будто сегодня для нее специально заново покрасили.

Сержант Брэнсон сказал, что Рики напрасно выбрал это место, а почему – пока не понятно. Кажется, наоборот, очень умно. Где б он ни был, видит любой объект, движущийся в любом направлении.

Может быть, детектив просто хотел ее подбодрить. Что в данный момент и требуется, черт побери.

Примерно в полумиле слева виднелось строение, почти на самой высшей точке, с какой-то вывеской на столбе – паб или отель. Подъехав поближе, Эбби увидела красную черепичную крышу и каменные стены. Потом разглядела надпись: «Отель Бичи-Хед».

Рики велел въехать на стоянку у этого отеля и ждать от него сообщений. Ровно в 10:30.

Кругом пусто. Перед зданием застекленная автобусная остановка с бело-голубой табличкой, на которой написано крупными буквами: «Самаритяне всегда здесь, днем и ночью».

Ниже два номера телефона.

Рядом оранжево-желтый ларек на колесах с мороженым – окошечко открыто. Чуть дальше грузовик «Бритиш телеком» с двоими мужчинами в касках, в ярких, издали видных жилетах, которые возятся с радиомачтой. У заднего входа в отель две маленькие машины, должно быть принадлежащие персоналу.

Эбби повернула налево, остановилась в дальнем конце парковки, заглушила мотор. Через несколько секунд зазвонил телефон.

– Хорошо, – похвалил Рики. – Молодец. Красивая дорога, правда?

– Где ты? – спросила она, оглядываясь по сторонам. – Где мама?

– Где марки?

– У меня.

– А мама у меня. Любуется видами.

– Я хочу ее видеть.

– Я хочу видеть марки.

– Нет, пока не увижу, что с мамой все в порядке.

– Передаю трубку.

Последовало молчание. Слышался вой ветра. Потом зазвучал голос матери, слабый, дрожащий, призрачный:

– Эбби?..

– Мама!

– Эбби, это ты? – Она заплакала. – Прошу тебя, пожалуйста, умоляю…

– Я за тобой приехала. Люблю тебя.

– Пожалуйста, дай мне таблетки. Мне нужны таблетки. Пожалуйста, Эбби, почему ты их мне не даешь?..

Больше невозможно слушать, сердце разрывается от боли. Снова заговорил Рики:

– Заводи мотор. Я не разъединяюсь.

Эбби повернула ключ зажигания. Мотор громко затрещал.

– Выезжай со стоянки и сверни направо. Через пятьдесят ярдов увидишь грузовик, который поднимается на утесы. Подъедешь к нему.