Ничего подобного прежде с ним не случалось, и он с трудом заставил себя встать с постели и, скрипя всем телом, спуститься вниз. Увидев его, порозовевшие от алкоголя и весёлой беседы, женщины замерли. Перед ними будто предстал призрак – бледный, покрытый испариной, и с горькой усмешкой на обескровленных губах. Роза вскочила и громко ахнула, а Лив поспешила на кухню за стаканом воды. С трудом усадив гостя за стол, хозяйка дома задавала ему какие-то вопросы, но он не слушал. В два глотка он опустошил стакан, и холодный поток воды, спускаясь по пищеводу, более-менее сбил пожар внутри. Дышать стало чуть легче.

– Я не должен был уезжать, – вдруг произнёс он, совсем не контролируя свой речевой аппарат. Казалось, эти слова всплыли сами собой откуда-то из подсознания и, наконец, озвучили терзавшие его сомнения. – Не должен был. Нельзя было её оставлять…не сегодня…

– О чём ты, Берт?.. – растерянно спрашивала Роза, но ответа у него не было. Он говорил то, что мог понять лишь он сам и лишь в самой глубине своего «я». Где-то там, где хранились все его самые важные события и самая сильная боль. Где-то там, на полках между воспоминаниями об отце, об Алис и словами Констанции: «Тем не менее – так уж сложилось – но мы с тобой вроде тех близнецов, что перенимают эмоции друг друга. И если, по какой-то причине, ты собрался упиваться своей болью, то, хочешь ты того или нет, но тебе придётся разделить её со мной. Можешь снова убежать от меня на месяц-другой, вот только это ничего не изменит. Твои проблемы – это и мои проблемы. Так уж у Маршанов повелось».

Через полтора часа зазвонил телефон. Номер был незнакомый. В трубке раздался хрипловатый мужской голос:

– Адальберт Маршан, полагаю?

– Да. Кто это?

– Доктор Сигрин, семейный врач. На вашу сестру напали чуть больше часа назад, в Линсильве. Ударили по голове. Она в норме, но пока без сознания. Когда вы сможете приехать?

– Хотите продолжить? Мы можем сделать небольшую паузу и дать вам отдохнуть, – доктор Сигрин сидел в кресле у окна и смотрел на пациентку каким-то особенно спокойным, почти безразличным, взглядом. Конни немного поморщилась и осторожно коснулась мягкой медицинской накладки над правой бровью, скрывающей под собой зудящую рану. Ей вовсе не было больно, хотя небольшой дискомфорт и звон в ушах она всё ещё ощущала, но рассказывать в присутствии доктора вторую половину своей истории ей совсем не хотелось. Там нашлось бы место таким моментам, о которых постороннему человеку знать не стоило.

Взять хотя бы ту часть, где она чуть не вломилась в чужой дом…

– Я отдохнула бы, – добавив чуть театральной дрожи голосу, произнесла девушка негромко, и, хотя Сигрин ей точно не поверил, он подчинился воле пациентки и покинул комнату.

Спать Конни совсем уже не хотелось. По словам доктора, сотрясение у неё было не сильное, что явно противоречило расчётам нападавшего. Быть может, девушка вовремя увернулась, почуяв неладное. Быть может, спасло появление Франка Аллана, спугнувшего негодяя. Как бы там ни было, замысел злодея с треском провалился, потому что Констанция Маршан очень быстро розовела и отлично ела, демонстрируя прекрасную живучесть. Теперь она с нетерпением ждала возвращения брата из Сальтхайма (Севилла сказала, что он не смог попасть на вечерний поезд, поэтому прибывает на утреннем), чтобы поведать ему о своих злоключениях.

Она готова была откровенно и честно говорить обо всём: о призраке Лили в лесу (и пусть Берт окончательно уверится в её безумии), о разговоре с сыном госпожи Тейнис, о Франке Аллане, любезно предоставившем ей свою одежду, и о Максе…

Ах, да-а…Макс. Конни вновь поморщилась, но не от боли, а от воспоминаний.

Она была на условленном месте ровно в три часа. Дождь продолжал лить, как из ведра, но новенький дождевик и сухие вещи Франка пока ещё не давали ей промокнуть или закоченеть. Несколько раз она мысленно перепроверила все ориентиры, которые заранее дал ей Аткинс, чтобы убедиться – она пришла именно туда, куда должна была…

Узенькая порожистая речушка – есть.

Знак «купание запрещено» – есть.

Закрытая и уже порядком заброшенная кондитерская лавочка «Малиновая принцесса» – на месте.

Да, она точно пришла по адресу.

Эта часть окраины казалась необитаемой: половина домиков и магазинов, неухоженных и чуть покосившихся, смотрели на девушку пустыми глазницами выбитых окон, а по узким улочкам петляло пугающее безмолвие, фоном которого был один только шум дождя. Афиши и вывески выгорели на солнце, и надписей было уже не разобрать. Дикий плющ овивал и рушил своими объятьями каменные строения. Возможно, когда-то в этом районе кипела жизнь, а от кондитерской лавочки «Малиновая принцесса» по всей улице распространялся дивный аромат ванили и карамели, но эти времена, кажется, канули в небытие. Окраины Линсильвы вымирали, медленно, но верно.

– Жуть, не правда ли? – голос Макса, явившегося на встречу, чуть не потонул в шуме дождя. Конни кивнула, и мужчина быстро пояснил: – Здесь когда-то была небольшая фабрика, но потом производство перенесли в другой город, и почти все жители этого района схлынули следом, чтобы не потерять рабочие места.

– Давно?

– Лет десять уже, наверное. Может, больше. Впрочем, нельзя назвать это место необитаемым. В солнечные дни тут бывает полным-полно молодёжи.

– Зачем мы здесь?

– Прогуляемся к реке? – вопросом на вопрос ответил Макс Аткинс, и Конни поняла, что он ведёт её тем маршрутом, каким шёл его брат в тот день, когда нашёл тело Роуэн.

Очень скоро «малиновая принцесса» осталась позади вместе с остальными разрисованными неприличными граффити строениями, и мелкая порожистая речка, отделявшая окраину города от леса, начала увеличиваться вширь. Ступать по земле было всё опаснее – илистая почва скользила и разъезжалась под ногами, поэтому Конни пришлось ухватиться за руку своего провожатого, чтобы не упасть в бурный поток. Макс не возражал, и уже скоро сам помогал спутнице, с лёгкостью подхватывая её и перенося через особенно острые и высокие камни. Наконец, он остановился и возвестил:

– Мы на месте.

– Она была здесь?

– Ага. Вот тут, – он махнул рукой в неопределённом направлении и тут же добавил чуть раздражённо: – из-за дождя уровень воды поднимается. Место совсем затопило…просто представьте, что здесь было больше суши, а она лежала ногами к самой кромке.

– Представила, – Констанция кивнула, но включать воображение ей не понадобилось. Она видела фотографии в деле, которое ей дал комиссар Варга. Сейчас ей было куда важнее понять суть самого места. – Марк пришёл с той же стороны, что и мы только что?

– Да, и оттуда же пришли остальные зеваки, – ответил Макс уверенно. Впрочем, к тому месту, где они сейчас стояли, добраться (особенно с телом мёртвой девочки на руках) можно было лишь двумя путями вдоль берега, потому как прочие направления были истыканы острыми клыками камней и какими-то кривыми кустарниками наподобие кипарисов. Пробираться через них не пришло бы в голову даже самому тупому убийце на свете.