– А как же инсценировка самоубийства? Ты сама говорила, что Альфред Диккенс очень подходит под портрет туповатого убийцы. Он был суетливым и нервным, паниковал и постоянно совершал глупости.

– Говорила. И всё таки кто-то прислал нам ту странную записку с флешкой. И Диккенс сказал, что…этот пожар…Берт, ведь это же была казнь.

– Ты думаешь, что поджог и конверт с видеозаписью – дело рук одного человека? Но кого?

– Не знаю. Может, я просто накручиваю себя. А, может, это псоглавцы устроили? Показали, таким образом, свою преданность Ди Гранам? Макс был на взводе из-за обвинений против брата, а тут ещё я прямо при нём заявила, что Диккенс напал на меня и убил Роуэн. Боже, Варга был прав…это всё моя вина…

– Хватит, – Берт оборвал цепочку размышлений сестры. – Если бы ты не вмешалась, то никто и никогда бы не вступился за честь погибшей бедняжки Роуэн, а Марк Аткинс сел бы в тюрьму за то, чего не совершал.

– Спасибо, конечно, братец. Но разве не ты отговаривал меня от расследования все эти дни?

– Я всегда буду отговаривать тебя, Конни. И всегда буду на твоей стороне. Так уж у нас, Маршанов, повелось.

Плотная стена тумана так и не добралась до берегов Сен Линсей, растаяв в тёплых солнечных лучах. Мир духов и забытых мертвецов отступил, оставив детей магнолии в покое.

До поры, до времени.