Так из-за чего же старый барон взъелся на него? Бог его знает. Похоже, причина проста: Юстас – выходец из ветви младших сыновей, «всей этой гнилой ветки» – такой приговор вынес этот старый дурак. Но ведь сюда и Джордж относится, не так ли? Хотя… Минуточку. Старик сказал: «Внук Кларенса, сын этого развратника Виктора». До Августа, общего предка Юстаса и Джорджа, он в своем обличении не дошел. Значит, мерзавцы – это сын Августа, Кларенс, бедный папа и он, Юстас. Непонятно только, чем Кларенс и его сын Виктор должны были заниматься. Ну тратили деньги, ходили порой на скачки, иногда охотились за юбками… Так уж настолько провинились…

Второй сын Августа, Хьюберт, насколько было известно Юстасу, такого осуждения со стороны семьи не знал, а его сын Уильям стал уважаемым виноторговцем. Джордж следует по отцовским стопам. Ничего не скажешь: уважаемые, достойные люди; видно, таким старый Бэрреди и хотел завещать чертово семейное имущество, с горечью подумал Юстас, – людям, которые не имеют ни малейшего понятия, что делать с деньгами, когда они оказываются у них в руках.

Поезд несся по пригороду Лондона, и Юстас начал собирать вещи, а заодно попытался собраться с мыслями и восстановить боевой дух. В конце концов, он все это надумал – подозревать в чем-то Дезмонда причин не было. И с ним стоило поддерживать связь.

Выходные, которые они с Джилл задумали с роскошью прогулять в Брайтоне, дабы как следует отпраздновать триумфальный прием Юстаса главой семьи в качестве своего окончательного наследника, не удались. Узнав, как все прошло, Джилл приуныла, хотя и старалась выразить сочувствие, а Юстас так и остался со своими проблемами.

В результате в понедельник утром он отправился повидать Дезмонда, но горничная сообщила, что мистер Хендэлл плохо себя чувствует и никого не принимает; Юстас справился о миссис Тумлин – ее сейчас не было. Разочарованный и немного встревоженный Юстас вернулся в свой район Лондона и принялся без какой-либо особой цели искать новую квартиру. Прогулкки по тихим улочкам (знающий человек найдет таковые в Ковент-Гарден и сейчас), улучшили его настроение; поиск жилья всегда развлекал его. У него было живое воображение, что позволяло обставить своей собственной мебелью даже пустую или просто безвкусно обустроенную комнату. После сэндвича и бокала мюнхенского пива в «Аппенродт» Юстас решил пригласить Джилл составить ему компанию, и это окупилась сполна. До этого момента Джилл была подавлена – она все гадала, станут ли фантазии Юстаса правдой, а если да, то удастся ли ей добиться от него постоянства. И вот он, оказывается, ищет квартиру – это воскресило веру Джилл, и она принялась за дело с жаром, который вскоре передался и Юстасу.

Поначалу их энтузиазм не приносил достойных плодов: большая часть квартир выглядели мрачными и неопрятными, на улицах было слишком шумно, а когда и то и другое отсутствовало, плата за аренду постоянно оказывалась непомерно высокой. Они уже подумывали закончить на сегодня, и именно в этот момент на глаза им попалось подходящее жилье – довольно современный многоквартирный дом в нескольких минутах от оперного театра. Квартира была отремонтирована всего год назад нынешней жилицей миссис Олифант – может быть, это сделали специально для нее, а может, она сама этим занималась, – так или иначе, сейчас миссис Олифант срочно съезжала по каким-то личным причинам и готова была переписать свой трехгодичный договор об аренде без надбавки. В квартире имелась одна гостиная, две спальни (одна из них довольно просторная), ванная, кухня и все остальное, в том числе и отдельное место для горничной или слуги на верхнем этаже. Она была обустроена вполне современно и с хорошим вкусом, так что никаких дополнительных расходов не предвиделось.

В своем воображении Юстас сразу же заполнил квартиру превосходной мебелью, которая украшала его квартиру на Сент-Джеймс, но теперь уже два-три года пылилась в хранилище. Джилл, в свою очередь, сразу почувствовала достаточно свободную «атмосферу» многоквартирного дома, что позволяло ей проявлять по отношению к ведению хозяйства мистера Юстаса Хендэлла не только академический интерес. Она была почти уверена, что раньше миссис Олифант кто-то обеспечивал и «держал при себе», а теперь не был в этом заинтересован, что означало: хозяева жилья «не такие уж разборчивые и все из себя».

Без надбавки плата за квартиру все равно была больше, чем планировал Юстас, однако оставалась в пределах разумного. Вечером он как следует подумал и на следующий день окончательно обо всем договорился, уладил необходимые юридические и финансовые вопросы и распорядился доставить свою мебель к утру понедельника. Получалось, что на поиск слуги у него была почти целая неделя, но он справился с этим меньше чем за двадцать четыре часа. В первом же бюро, куда Юстас обратился с просьбой просмотреть записи в поисках «нужного человека», прошло собеседование, и Джеймс Гамильтон, некогда камердинер лорда Кокспура, позднее занявшийся небольшим частным предприятием, которые, увы, так и не начало процветать, произнес присягу на верность и устроился в опустевшей комнате на верхнем этаже Брэндфорд-Мэншнс.

В четверг снова воодушевленный изменением обстановки Юстас решил пропустить со своим дядей Уильямом бокал хереса и воочию убедиться в том, каковы могут быть преимущества юного Джорджа в глазах старого Бэрреди и Дезмонда, на случай если они действительно предпочтут этого щеголя будущему пэру.

Офис «Хендэлл и сын, виноторговцы» находился в деловом центре Лондона. Стоял сентябрь, и центр этот еще не ожил после летних каникул, так что дела шли соответствующим образом. Мистер Уильям Хендэлл не был занят; он принял своего племянника в небольшом кабинете с окнами на задний двор. Виноторговец унаследовал тот самый хендэлловский нос и темные волосы по линии младших сыновей, в свои пятьдесят с небольшим он был полон сил и добродушен – для его дела это являлось совершенно необходимым.

– Юстас, заходи! – воскликнул он, протягивая свою пухлую руку. – Уже месяц тебя не видал, если не больше. После всех этих трагедий по «баронской линии» – ни разу, ведь так? Эта шотландская история – просто ужас, и лично для тебя тоже. Ты расскажи мне об этом. Хересу-то тебе налить? Чтобы не слишком сухой? «Амонтильядо»? Если хочешь, есть «Олоросо» восьмидесятого года, только что сам пробовал. По сути, послеобеденное вино, но по случаю его можно и днем с удовольствием выпить.

Юстас предпочел «Амонтильядо» и за парой бокалов снова пересказал историю смерти Дэвида. Постепенно он ее развил, и теперь история звучала довольно убедительно: но Юстасу было тревожно, оттого что она неизбежно принимала несколько другое толкование из-за перемены его положения. Так