— Прошу прощения, ваше величество.

Василий вошел в кабинет императора, когда остальные четверо членов Малого Совета уже были внутри:

Граф Мишин Ефим Аристархович. Приземистый, с улыбчивым чуть усталым лицом, сидел в ближайшем к Савве креслу.

Князь Аксаков Иван Михайлович — глава наследственной палаты парламента, напротив, сидел от императора дальше всех. Огромный рыжеволосый стихийник олицетворял собой силу и богатство старого дворянства.

Игорь Селезнев — без наследного дворянского титула — занимал место примерно посередине.

Ну и сам император — Савва Александрович. Он сидел в кресле перед своим столом.

— Заходи, Василий Юрьевич, — сказал ему император, — мы только собрались.

Кивнув, Василий занял свое место.

— Ваше величество, — почти сразу заговорил Аксаков, — прежде чем мы начнем…

— Иван Михайлович, только не говори, что снова, — тут же подал голос Ефим Аристархович. — Что же тебе неймется-то…

— Потому что я по прежнему считаю, что членам выборной палаты не место на Малом Совете! — тут же завелся Аксаков. — Мы говорим здесь о стратегических вещах! Стратегических!

— Батюшки, боже…

Ефим Аристархович только удрученно покачал головой. Остальные тоже не спешили поддержать Аксакова. Игоря Селезнева Савва ввел в состав пару месяцев назад, и это до сих пор не давало покоя… многим. Особенно из числа старых дворян. Титул гранда Селезнев получил не по наследству, а исключительно за личные достижения. С тридцати двум годам он успел не только достичь пятого ранга Стихии, но и, выиграв выборы, войти в нижнюю палату. Вместе со состоянием, которое он заработал на своих «АйТи» и медиа проектах это и обеспечило ему социальный статус правителя (6).

Василий подумал, что одевай Селезнев на Совет что-то более серьезное, чем рубашку с брюками, Аксаков так бы на него не кидался, но что было, то было.

— Еще у кого-то есть возражения насчет Игоря? — спросил Савва.

— Да пусть молодой человек сидит, — заметил Ефим Аристархович. Он входил в Малый Совет еще при деде нынешнего императора. И ему Савва позволял больше, чем остальным. — Молодых тоже надо слушать, я так считаю!

Аксаков раздраженно сложил руки на груди, но больше ничего не сказал. Василий и сам Селезнев промолчали.

— Тогда пока так работаем, — сказал Савва.

Началось обсуждение, в котором поначалу Василий почти не участвовал. От рутинных вопросов постепенно перешли к более серьезным.

— Василий Юрьевич, насчет происшествия на Первой, — повернулся к нему император. — Что скажешь?

— Источник, о котором я говорил в прошлый раз, оказался перспективным, — ответил Василий.

— Неужто нашел? — воскликнул Ефим Аристархович.

— Пока нет. Но дело сдвинулось.

— Нам нанесли оскорбление! — сказал Аксаков. — А расследование до сих пор ничего не дало! Я требую, чтобы моих людей тоже подключили! Это ускорит дело!

Василий медленно перевел на него взгляд. Сказал:

— Нет.

Аксаков, глядя на него, прищурился.

— Поясни.

— Нет необходимости, — сказал Василий. — Но если у тебя много свободных людей, я могу подсказать на что их можно направить. Есть серьезная проблема.

Все посмотрели на него.

— Есть подозрения, — продолжил Василий, выбирая слова, — серьезные подозрения, что на территории Империи готовятся несколько больших террактов. Возможно, очень больших. Вероятно, не в самое ближайшее время, но определенные типы активности прослеживаются сразу по большому количеству направлений. Вероятность ошибки меньше десяти процентов.

Несколько мгновений никто из присутствующих не произносил ни слова.

— Цели? — первым нарушил молчание император.

— Александрия, Морская, Зимняя Башня, Посад, наши территории в Амшель, — перечислил Василий. — Способ удара пока неизвестен, судя по всему, он определяется.

— Но… — протянул Селезнев, явно пораженный, — удары по городам? По жителям? Какой в этом смысл?!

— Всегда будут те, кто завидует, кто хочет оторвать себе кусок, который ему не положен, — проговорил с тяжестью Ефим Аристархович. Он поднял взгляд на Василия. — Кто это может быть? Англичане?

— Пока неизвестно.

— Ротшильды? — подал голос император.

— Неизвестно, — повторил Василий. — Работаем.

— Эти твари вечно лезут в наши дела, — сказал Аксаков. Василий не до конца понял, про Ротшильдов он или про англичан. — Давно пора дать им понять, где их место.

— Звучит немного слишком воинственно, — заметил Селезнев. — Учитывая, что сведений пока нет.

— Можно и не воевать, если все думают, что ты в войне готов, — высокомерно ответил князь.

— К большой войне нельзя быть готовым всегда, это истощает экономику, — заметил Савва. Потом посмотрел на Василия. — Узнай кто. Допустить войны сейчас мы не можем. Страна привыкла к миру, все опросы это показывают. Нам выгодно то положение дел, которое сейчас. А такого рода проблемы, о которых ты сказал, Василий Юрьевич, должны решаться специальными службами, без участия армии. Это всем понятно?

Посмотрев каждому в глаза и не дождавшись возражений, император кивнул.

— Еще вопросы есть?

— Была парочка, Ваше Величество… — произнес Игорь Селезнев. — Они, правда, менее важные…

— Достаточно важные, если ты хотел обсудить, — ответил Савва. — Говори.

— Хорошо. Вы как раз заговорили насчет общественного мнения. Тут поползли слухи про княжну Дарью…

Он сделал паузу, явно ожидая реакции императора…

— Продолжай.

— Княжна очень популярна в Империи, с этим все хорошо. Но слухи о ее Стихии порождают беспокойство. Ну и то, что она уже несколько лет не выходила в свет кроме этих коротких роликов от императорской пресс-службы… Это накладывается и плохо влияет. А учитывая, что это ваша единственная незамужняя дочь…

— Я понял, — перебил Савва.

Селезнев понятливо замолчал.

— Что ты предлагаешь? — спросил император после паузы.

— Дать обществу немного информации. Возможно, какие-то выходы в свет. Может быть, опровергнуть то, что она серая…

— Она серая, — сказал император. — Это не слухи.

В этот момент Василий внимательно следил за лицами Аксакова и Селезнева, но оба даже особо глазом не повели. Понятно. Значит оба знали.

— Тогда тем более, — продолжил Селезнев с явно осторожностью. — О серых все еще очень много небылиц. И заметная часть из них не на пустом месте… Потому, потому выходы в свет, хотя бы минимальные… крайне желательны.