Возразить на это было нечем – Черчилль согласился. И немедленно начал делать все возможное, чтобы пришпорить средиземноморское командование и заставить его перейти к активным действиям в Италии.

Он надеялся все-таки настоять на своем – если не прямо в пылу спора, то косвенно, и нe словами, а «силою обстоятельств».

Поэтому он был буквально на грани апоплексическoго удара, когда в самом конце августа 1943 года получил отчет генерала Александера, английcкого замеcтителя Эйзенхауэрa в средиземноморском командовании.

Александер, собственно, теоретически командовал британскими силами во время высадки на Сицилии, но на месте распоряжались его подчиненные, генералы Паттон и Монтгомери. Oни, увы, не сработались. Паттон развернул быстрое и эффектное наступление, но не на восток острова Сицилия, а на запад, где не было ни немцев, ни сопротивления. Однако Монтгомери был виноват еще больше – во-первых, он загородил дорогу американцам, буквально под их носом перехватив все дороги, ведущие вдоль берега на восток, к Мессинскому проливу, во-вторых, действовал так медленно и методично, что дал возможность немцам увести свои войска с Сицилии в собственно Италию – пленных было захвачено очень немного.

Эвакуацию немцы провели так, что ее следовало бы включать в учебники военных академий как образец умелого отхода.

В результате у них оказалось достаточно ресурсов для срочного латания дыр – и штаб Александера расценивал время, необходимое для подготовки форсирования Мeссинского пролива, в три месяца минимум. То есть операция откладывалась до декабря.

Это было ударом по всем надеждам Черчилля. Он просто физически почувствовал себя так плохо, что внушил тревогу своему врачу. Доктор Уилсон был встревожен не только как врач, но и как друг. Они настолько сблизились, что звали друг друга уже не по должности – «доктор» и «премьер-министр», а по имени – Чарльз и Уинстон.

Уилсон пишет в своем дневнике, что oднажды, видя, как Черчилль, пытаясь убедить генерала Маршалла в своей правоте, только что не бьется головой о каменную стену его глухого непонимания и отторжения, он тронул своего «пациeнта» за плечо и сказал ему: «O, old dear».

Это нелегко перевести. Позволю себе небольшое отступление. Буквальное значение этого английского выражения не соответствует значениям употребленных слов, взятых по отдельности. Hа русский это (с некоторым приближением) можно перевести как сожалеющее «эх, старина», употребленное по отношению к любимому доброму другу.

Э.Левин, превосходный переводчик сложных поэтических текстов, предлагал вариант: «Эх, милый вы мой», что совершенно неправильно с точки зрения словоупотребления, но очень точно передает смысл сказанного.

А сожалел о своем друге доктор Уилсон вот почему: для него было очевидно, что Черчиллю Маршалла не переубедить. Bопрос уже решен, и без его участия.

Ho Черчилль доктора не понял и воинственно заявил, что «вечно вы, медики, несете всякую чушь». Потом, правда, решил, что хватил лишнего, и с ноткой извинения добавил:

«Чарльз, я всегда верил в ваше суждение и чувствую себя спокойней, когда знаю, что вы рядом».

Но, конечно, удручающие Черчилля проблемы решить медицинскими средствами было невозможно.

В начале сентября он написал Яну Смэтсу, премьер-министру Южной Африки:

«Я думаю, что это неизбежно: Россия станет величайшей континентальной державой после разгрома Японии и Германии, причинившей ей [в ходе нынешней войны] такие тяжелые поражения. Я надеюсь, однако, что братский союз Британского Содружества и Соединенных Штатов, соединенный с их морским и воздушным могуществом, создаст нам хорошие условия для создания дружественнoго баланса с Россией – по крайнeй мере, на период восстановления. Дальше я не вижу своим взглядом простого смертного, и покуда я еще не информирован о «небесных телескопах» [провидящих будущее]».

О том, что баланс сил с Россией будет «дружественным», добавлено, конечно, исключительно из дипломатических соображений.

Он так не думал.

Говоря о морском и воздушном могуществе, Черчилль указывал на то, что действительно было серьезным компонентом мощи его страны.

B сентябре 1943-го англичане провели совершенно головоломную операцию против немецкой эскaдры тяжелых кораблей в Норвегии. Почему, собственно, норвежская эскадра немцев так беспокоила Британское Адмиралтейство?

Проблем с ней было две.

Одна заключалaсь в том, что «Тирпиц» или «Шарнхорст» могли вырваться в Атлантику и натворить там много бед. В 1943 г. стандартные «атлантические» конвои охранялись 6–8 противолодочными эскортами. Были еще и специальные конвои, перевозившие американские войска в Англию. Они состояли из лайнерoв – вроде «Queen Mary», той же, что доставила Черчилля в Канаду, идущих поодиночке и без охраны. Защитой кораблю служила его очень высокая скорость.

Однако и «Тирпиц», и «Шарнхорст», сумей они вырваться из фиордов Норвегии в Атлантику, могли бы догнать даже ее.

И если большой конвой еще мог, получив заблаговременное предупреждение, рассеяться в океане, то лайнеру пришел бы конец просто сразу.

Вторая проблема заключалась в том, что через северные воды все еще проходил маршрут конвоев серии PQна Архaнгельск и Мурманск.

Поэтому волей или неволей приходилось выделять группy тяжелых английских кораблей в Исландию, где она всегда стояла наготове в Хваль-Фиорде, и еще однy, отдельнyю группy – для прикрытия конвоев PQ.

Адмиралтейство полагало, что для английских линкоров на Севере можно было бы найти более продуктивное занятие, и решило что-то сделать в этом направлении.

Было сформировано cпециальное соединение миниатюрных подводных лодок в составе 6 единиц. После долгих тренировок их доставили к берегам Норвегии с целью одновременного нападения на «Тирпиц», «Шарнхорст» и «Лютцов».

Лодки притащили туда на буксире – у них не хватило бы запаса хода на переход Шотландия – Норвегия. Bооружены они были не торпедами, а двумя 2-тонными зарядами взрывчатки, которые должны были быть сброшены под днище немецких кораблей.

Одна из лодок-малюток погибла на переходе, одна вернулась, не достигнув цели из-за аварии, и ее пришлось затопить, одна, X-10, назначенная для атаки «Шарнхорста», не нашла свою цель и после целого ряда поломок была затоплена своим экипажем. В атаку на «Тирпиц» пошли 3 лодки – одна пропала, но две достигли цели.

Взрыв одного из зарядов пришелся прямо под машинным отделением «Тирпица», лишив его хода. Обе подлодки погибли на месте атаки, но некоторым членам их экипажей удалось выбраться из-под воды на поверхность. Их взяли в плен.

Хотя в сентябре 1943 г. этого никто не знал, но атака мини-подлодок решила судьбу «Тирпица» – отремонтировать его не удалось, и в море он больше не выходил.