в 90 % случаев жертвами оказываются женщины[1066]. Итак, по статистике, домашнее насилие наблюдается в каждой третьей китайской семье. Проведённый около года назад среди мужского населения КНР опрос показал: 43 % респондентов считают, что бить жену иногда можно и даже нужно. Они ответили утвердительно на вопрос: «Имеет ли муж право бить супругу за неблагоразумное поведение?» Четверть опрошенных считает, что жену можно физически наказывать за «действия, которые могут быть расценены как предательство» (под такие определения можно подвести всё что угодно). Растущие масштабы домашнего насилия в Китае приводят к серьёзным последствиям. По этой причине, в частности, увеличивается количество разводов: за последние 10 лет в КНР распалось более 100 тыс. семей. По данным Всекитайской федерации женщин, проблему побоев в семье при помощи правоохранительных органов решают лишь 7 % женщин, 33 % – дают сдачи[1067]. (А стало быть, 60 % просто терпят? А возможно, некоторые и обращаются в различные образующиеся ныне общественные организации).

В последнее время правительство Китая стало уделять повышенное внимание этой серьёзной проблеме, и в принятых в 2001 году поправках к Закону КНР о браке содержится положение, трактующее проявление жестокости в семье как преступление, а специалисты активно выступают за принятие специального закона, проект которого уже подготовлен. (Следует при этом отметить, что в законе о браке 1980 года также запрещалось насилие в семье[1068].) «Женские организации на всех уровнях разворачивают массовое движение по борьбе с насилием в семье, по оказанию помощи жертвам такого рода преступлений», – обнадёживала «Жэньминь жибао». [1069]

И ещё один вопрос, который также напрямую связан с феминистской идеологией, стимулирован ею, является её результатом (и выведем за скобки, знают об этом или не знают те люди, которым оказывается помощь, да и люди, осуществляющие эту помощь): «впервые в КНР законодательно запрещают сексуальные домогательства». По оценке китайских экспертов, закон стал частью общего стремления в КНР к обеспечению равенства полов и отражением роста нетерпимости к дискриминации женщин. Теперь определены само понятие «сексуальное домогательство» и мера ответственности за подобные преступления[1070].

И есть ещё немало проблем, решение которых исторически связано с феминизмом (в том числе и новые методы решения проблем здоровья женщины, репродуктивные вопросы и несть им числа).

Для достижения же истинного гендерного баланса в отношениях в обществе женскому движению в Китае (и на материке, и на острове), подобно тому, как это происходило на Западе, необходимо пройти этап сепаратизма, выделения, вычленения и осознания своих собственных интересов, то есть развивать собственно феминизм (естественно, признается, что следует стремиться не затягивать этот период)[1071]. И не менее важно – проводить целенаправленную политику по формированию психологической готовности общества – всего общества, и самих женщин и обязательно мужчин 一 к взаимному сотрудничеству в гендерной области, что требует значительно более сложной и разносторонней работы, чем создание законодательной и теоретической базы, ибо поведенческие стереотипы живут дольше, чем законы. (Но об освобождении сознания мужчин писала ещё в начале XX века англичанка Эммелин Панкхерст: «Нам нужно освободить половину человечества, женщин, чтобы они помогли освободить другую его половину»[1072]). Всё это требует выработки нового мышления, раскрепощения сознания, преодоления в этой области традиционалистского наследия у всех членов общества, и особенно подрастающего поколения.

Как бы ни оценивать ситуацию с феминизмом в Китае (особенно в материковом), в теоретическом или практическом смысле, следует признать, что именно такое явление, как глобализм, и в экономике, и в сфере коммуникаций, скорее всего, и стимулировал саму идею, саму постановку вопроса создания гармонического, гендерного общества в азиатских странах. (Концепция гендерного измерения была впервые зафиксирована в 1995 году именно на Пекинской конференции по положению женщин[1073]).

Стоит, вероятно, в свете этого разговора подчеркнуть, что современный мир 一 это мир глобализации. А глобализация признаётся многими как основной процесс вовсе не только политический или экономический, но и культурный. Но глобализация отнюдь не является чем-то новым в истории человечества. В том числе, доктор философских наук Леонид Гринин и доктор исторических наук Андрей Коротаев[1074] утверждают, что глобализация началась, по крайней мере, 10 тысяч лет назад. Профессор Уппсальского университета (Швеция) А.Р. Кан в рецензии на книгу Дж. Иггерса и К. Ванга «Глобальная история исторической науки нового времени» [1075] пишет, что модернизация (а он практически ставит знак равенства между глобализацией и модернизацией), начавшись на заре Нового времени в государствах, тесно связанных с Западной Европой, в государствах Центральной и Восточной Европы (в качестве яркого примера он приводит преобразования Петра I и Екатерины II в России), развернулась в мировом масштабе со времени британского промышленного переворота и Великой французской революции[1076]. Ныне это – главное содержание самоновейшей истории. Её современный этап отличается от предыдущих практически мгновенным распространением информации и ограничением политического суверенитета государства. Общепринятого определения глобализации нет, но можно утверждать, что это – процесс, в результате которого мир становится более связанным и более зависимым от всех его субъектов. Помимо государств в этот процесс включены межгосударственные организации, региональные организации, сетевые структуры, транснациональные корпорации, которые связывают мир в единую крупную систему. Так называемая «мир-система» до нового времени охватывала лишь часть территории Земли, тем не менее включая в орбиту своего действия почти половину населения Земли. В результате качественной трансформации уровень глобализации сейчас несопоставим с тем, что было, скажем, двести-триста лет назад. Наиболее очевидный показатель 一 время прохождения системно значимого сигнала по Мир-системе. В первое тысячелетие время прохождения сигнала измерялось веками. (Наиболее значимым интегрирующим фактором в развитии Мир-системы является распространение технологий. Возьмём, к примеру, распространение металлургии железа. Возникнув в середине второго тысячелетия до нашей эры, в течение несколько веков она распространилась на всём пространстве от Атлантики до Тихого океана. Во втором тысячелетии нашей эры время прохождения сигнала сократилось до десятков лет, как, например, обстояло дело с сельскохозяйственными культурами Нового света, такими как кукуруза, картофель и другие, – к концу XVI века кукуруза уже была и в Китае, и на Ближнем Востоке, и на Северном Кавказе). С XIX века время прохождения информации сократилось до лет или даже месяцев, в XX – до дней, а сегодня уже до минут или секунд. (Например, информация, способная привести к обвалу биржевых индексов, может распространиться за секунды). Теперь, по популярной сегодня теории сетевого общества Кастелса, мир соединяется не столько иерархически или вертикальными связями, сколько горизонтально за счёт того, что создаются новые связи между различными субъектами и группами, которые образуют новые сообщества.

Отныне государство, заявляют некоторые, – это очень важное, но