— С чего ты взяла, что Димка бросит Миру? — удивился Всеволод.

— Потому что они не пара, не надо быть провидцем, чтобы понять это.

— А мы посмотрим, кто кому пара, кто кого бросит или будет жить счастливо до старости, — заметил Всеволод. Поднялся с места. — Мам, я от тебя многое мог ожидать, ты бескомпромиссная, авторитарная, но чтобы додуматься украсть у собственного сына айфон, а потом запереть его в квартире, и всё это ради того, чтобы он не женился на неугодной тебе девушке… Знаешь, это уже слишком. На что ты рассчитывала? Ну не в этот день, так в другой, Димка всё равно женился бы на Мире.

— У меня появилось бы время его отговорить, — жёстко сказала она.

— Нет, ты бы просто потеряла это время. Когда же ты поймёшь, что в жизни не всё происходит по твоим правилам? Отпусти Димку, смирись с тем, что он решил жить так, как хочет.

— Нет!

— В таком случае, я буду вынужден ему рассказать про айфон и замок в двери, — предупредил Всеволод. Она ответила не сразу. Задумалась.

— Поступай, как хочешь, у меня есть оправдания. А теперь иди, у меня очень много работы. Не люблю праздность.

Всеволод направился к выходу, не успев закрыть за собой дверь, вспомнил о пожаре. Молча, махнул рукой, хватит уже разочарований.

Глава 96

— Ну, как тебе ремонт, нравится? — спросил Дима, они с Мирой зашли в квартиру посмотреть, как продвигаются работы. Часть мебели уже заказали, обещали привезти к окончанию ремонта. Мира прошла в кухню, которая пострадала больше всего. Уже было красиво, несмотря на то, что обои только начали клеить. В гостиной делали натяжной потолок — Дима настоял. В общем, дела шли весьма неплохо. Мира только иногда вздыхала по испортившимся памятным вещам, будь то старинный сервант или антикварная этажерка, которую подарила семье дальняя родственница из Санкт-Петербурга.

— Нравится, спасибо тебе, мой дорогой, — она поцеловала мужа и прошла дальше.

— Мирослава, я не совсем понял, почему комната мамы Ани такая маленькая? — крикнул Дима из коридора.

— Это вообще-то часть гостиной, мы просто её разделили на две неравные части. Квартира на самом деле двухкомнатная. Я уговаривала маму жить в моей комнате, она ни в какую, выбрала ту маленькую часть гостиной, — пояснила Мира, она нашла уцелевший альбом с фотографиями и на какой-то доске примостилась смотреть его.

— Понятно, — отозвался Дмитрий, — Сева приедет через полчаса, тоже захотел посмотреть, как продвигается ремонт. Настаивает, чтобы закончили до нового года, но я не уверен, что успеют. В любом случае, нам есть, где жить и где праздновать новый год, верно? Хотя, лучше бы закончили до нового года — маму Аню, может, отпустят на каникулы домой. А ты в курсе, что я нашёл для неё великолепный санаторий? Там и отдых, и реабилитация после операции.

— Мне иногда кажется, что ты — волшебник, — Мира подняла глаза, супруг стоял в дверях, наблюдал за тем, как она разглядывает старый альбом и бережно гладит некоторые фотографии.

— Не, я всего лишь твой любящий муж, — улыбнулся.

— Любящий волшебный муж, — она улыбнулась в ответ. — Я не привыкла на кого-то надеяться, от кого-то ждать, я всё решала и делала сама. А теперь мне ужасно нравится, что это делаешь ты. Но не, потому что я лентяйка или трусиха, а потому что я знаю — рядом со мной настоящий мужчина.

— Ммм, во сколько, я сказал, приедет Севка? — он посмотрел на часы, потом перевёл хитрый взгляд на Миру.

— Через полчаса, — вспомнила она. — А что? Димка-а-а, что ты задумал? Это же вулкан какой-то, — она захихикала, потому что он подскочил и стал её целовать, между поцелуями щекотать.

— В гостиной, между прочим, диван вполне себе уцелевший и даже очень приличный, — шепнул Мире на ухо.

— Ой-ой, что ты делаешь, Данилевский.

— Соблазняю тебя…

Утомленные, но счастливые лежали на маленьком диване. Дима гладил и целовал руки жены. Она чувствовала тепло его плеча, крепко прижималась к нему.

— Знаешь, я подумал про фотоальбомы, — сказал Дмитрий. — У нас ведь когда-то тоже были подобные альбомы, маленьким я любил их рассматривать. А потом они почему-то исчезли. Когда мы переехали в большой загородный дом, альбомов уже не было. Потом мы ещё раз поменяли место жительства, так хотела мама, и стали появляться уже современные фотографии. Но мне всегда нравились те, старые, где были удивительной красоты лица, настоящие, что ли. Они не умели позировать, наверное, может, поэтому казались настоящими. Бабушки, дедушки, тётушки, какие-то дети, я их плохо помню, кто кому и кем приходился. Мама очень не любила рассказывать об этом. Сейчас я думаю, что ей хотелось поскорее забыть своё прошлое и своих предков.

— Почему? — Мира внимательно посмотрела на супруга.

— Её семья не была богатой, хотя и не особо бедной, скорее, среднего достатка. Но она почему-то всегда стыдилась этого, — ответил Дима, — я как-нибудь расскажу тебе подробнее об этом, всё, что вспомню.

— Митюша, а ты ни разу не упомянул своего отца, где он, что с ним? — спросила Мира.

— Как ты меня назвала? Митюша? — он засмеялся.

— Не нравится? — Мира смутилась.

— Нравится и даже очень. У меня до школы была няня и гувернантка в одном лице, которая так меня называла. Это когда бизнес матери пошёл в гору, она и наняла нам с Севкой её — Ксению Давыдовну. Прекрасная была женщина, образованная, интеллигентная. Вот Ксения Давыдовна и звала меня Митей, Митенькой, Митюшей. Ровно до того момента, как услышала мама. Ох, и скандал она закатила. Больше Ксения меня так не звала. А мне очень хотелось услышать из её уст мягкое — Митюша. Вот ты сказала, что я — волшебник, а мне всё больше кажется, что это ты — моя волшебница. Благодаря тебе, моя дорогая жена, во мне проснулась не просто любовь, а нежность, чуткость, сердечность, ты мой свет, — он вздохнул, но не печально, а счастливо. — Насчёт отца? Они давно развелись с матерью. Я его помню плохо. Он вроде уехал за границу. По крайней мере, никогда о себе больше не напоминал. Надеюсь, что он жив.

— Да, пусть он здравствует, даже вдали от вас. Вот моего давно нет на свете, а мама всё помнит о нём, — сказала Мира.

— А ты замечала, как она оживляется, когда Севка рядом? — вдруг спросил Дима.

— Да, замечала. Только я подумала, что мне это кажется, — Мира подняла голову. — Димк, уж не хочешь ли ты сказать…

— Не знаю, не хочу ничего надумывать, сказал