было обмотано черными, пропитанными кровью бинтами. Маленькие дырочки были вырезаны для его носа и губ, а единственный оставшийся глаз смотрел на нее через узкую щель.

Она сунула руку в сумочку и вытащила маленький нож, который забрала у Гилярда во время борьбы. Она присела перед ним на корточки, так что он мог видеть индейские тотемы и диких животных, вырезанных на рукоятке рога. Она перевернула его, чтобы показать ему надпись на обороте.

«Майору Гилярду от Тео Кортни, в знак благодарности».

- Тот Тео Кортни, который дал тебе этот нож, он примерно моего возраста? У него рыжие волосы и карие глаза?”

Гилярд молчал. Она наклонилась ближе, гадая, может ли он почувствовать запах ее духов через то, что осталось от его носа. Она позволила своим волосам коснуться его лица и прошептала ему на ухо - "Тео Кортни - мой брат.”

Гилярд не мог скрыть своего удивления. Он повернул голову, пытаясь прочесть по лицу Констанс хоть какой-то намек на уловку или ложь. Все, что он видел, - это ее зеленые глаза, глядящие в ответ. Жесткий взгляд, как он привык видеть в решительном взгляде Тео.

Она увидела правду в одном немигающем глазу Гилярда. - “Где он сейчас?”

Гилярд попытался заговорить, но его охватил приступ удушья. - Как же так?”

- Нас разлучила трагедия почти три года назад. Я не знала, что он жив.”

Он наблюдал за ней, издавая мрачные кашляющие звуки через нос. - Помоги мне, - прошептал он.

Воспоминания о Черной дыре кружились вокруг нее в ядовитом воздухе, призраки ждали, чтобы разорвать ее разум на части. Она не могла больше сдерживать их. - “Чего ты от меня хочешь?”

- Он кивнул головой в сторону ножа в ее руках. В свете лампы он светился смертельным обещанием. - “Отпусти меня.”

- “Где я могу найти своего брата?”

Лицо Гилярда под бинтами было непроницаемо. Констанция боялась, что он может потерять сознание. - Олбани” - выдохнул он наконец.

“Спасибо.”

Она протянула ему нож, но он снова вложил его ей в руку. - “Я слишком слаб. Вы должны это сделать.”

Она кивнула. Она не чувствовала никакой вины. Если она этого не сделает, Гилярд умрет либо мучительной смертью от гангрены, либо еще более медленной и мучительной смертью от рук мучителей Корбейля. А мертвый мужчина не мог раскрыть ее связь с Тео.

- Покажи мне, где это.”

Он поднял левую руку и указал на место под мышкой. - “Здесь. Просуньте его плашмя, между ребер.”

Это был второй раз в ее жизни, когда Констанция убила человека. Первый был в бешенстве, инстинкт паникующего животного. Это было почти безмятежно. Она села рядом с Гилярдом и обняла его одной рукой за плечи, чтобы поддержать. Она повела лезвием, ища нужное место, пока он не кивнул. Затем она проткнула им кожу. Это оказалось легче, чем она ожидала.

Маленькое лезвие было достаточно длинным, чтобы достать до сердца. Она смотрела, как он умирает. Дрожь, пробежавшая по телу, мгновенное напряжение, а затем спад, когда его мышцы расслабились в последний раз. Жизнь, ушедшая в прошлое.

Шум в коридоре возвестил о возвращении стражника. Она вытащила нож, вытерла лезвие и вернула его в сумочку. Кровь хлынула из раны, впитываясь в бинты, но они были настолько грязными, что едва виднелись. Никто не стал бы слишком пристально рассматривать этот гниющий труп.

Она быстро вышла из комнаты и закрыла дверь, прежде чем охранник успел заглянуть внутрь.

- Спасибо, - сказала она. - “Кто-нибудь бросил тебе вызов?”

- Нет, мадам. - Любопытство взяло верх над Пьером. - “А что ты там делала?”

- “Я молилась вместе с ним, - сказала она. - “Я не думаю, что ему осталось долго жить.”

Пьер с облегчением кивнул. С ее золотистыми волосами и алебастровой кожей она выглядела совершенным ангелом милосердия.

- “А если вы кому-нибудь скажете, что я была здесь, я позабочусь о том, чтобы мой муж назначил вам самый дальний и холодный аванпост на границе.”

У него отвисла челюсть.

-Она мило улыбнулась. - Самая лучшая благотворительность делается тайно.”

Ее застывшая улыбка исчезла, как только она вернулась в свой будуар. Сначала подземелье, теперь Тео - ее тело дрожало от высвобождения эмоций, которые она думала, что заперла навсегда.

От нее воняло подземельем. Она велела служанке наполнить горячую ванну и раздеть ее, а затем отослала девушку постирать одежду на случай, если на ней остались следы крови. Констанция опустилась в горячую воду, позволяя воде плескаться на ее груди. Жара открыла ее поры и выпустила наружу грязь тюрьмы. Она намылилась.

То, что Тео находится так близко, всего лишь в двухстах милях отсюда, не укладывалось в голове. Знал ли он, что она жива? Невозможно. Ее вынесли из Черной дыры в виде трупа, и все в Индии сочли бы ее мертвой.

Стоит ли ей попытаться найти его? А что бы она сказала?

К ней вернулся еще один образ из прошлого. Тео, каким она видела его в последний раз, был пойман в подзорную трубу, когда его корабль отплывал из Калькутты. Бросив ее, нарушив все обещания, которые он когда-либо давал, чтобы защитить ее.

Но он был всей семьей, которая у нее была.

Она все еще размышляла над этим, когда появился Корбейль. Он бросил шляпу и пальто в угол и, не снимая сапог, опустился на кушетку. Они оставляли темные грязные полосы на обивке.

При виде его - черной грязи, сочащейся по синему шелку, - внутри у нее что-то изменилось. Она ненавидела это место - снег, грязь, холод, необходимость вести светскую беседу с гарнизонными женами, их мода - на пять лет устаревшая, и надменные купцы, которые говорили только о деньгах. Париж был тем местом, которому она принадлежала: единственным местом, где она приблизилась к истинному счастью.

- “Пожалуйста, не кладите свои грязные сапоги на мою кушетку, - сказала она. - Ткань мне привезли из Парижа.”

Корбейль бросил на нее пренебрежительный взгляд и не двинулся с места.

- “Я хочу вернуться, - объявила Констанция. - “Как только лед растает, я первым же кораблем отправлюсь во Францию.”

- “Твое место рядом со мной.”