Боевые действия на Крымском полуострове, их течение и развитие, во многом оказались неожиданностью для командования Красной армии всех стратегических уровней, от армейского до Ставки Верховного Главнокомандующего. Крым, защищенный узкими перешейками, местность перед которыми была практически идеальной для обороняющейся стороны, казался советским военачальникам неприступным со стороны Украины.

Долгое время считалось, что для удержания Крымских перешейков хватит очень скромных сил и средств. До войны планов обороны полуострова от вторжения с суши вообще не существовало, а во всех планах, составленных после начала войны, самым опасным считалась уязвимость острова от морских и воздушных десантов.

Подобная точка зрения не сильно изменилась и с началом боевых действий, и даже после того как стало ясно, что начальный период войны складывается для Красной армии неудачно, и современная полномасштабная война совсем не соответствует довоенным представлениям о ней.

Планы обороны полуострова, составленные в первые военные месяцы, оказались не более реальными, чем довоенные, вообще не предполагавшие, что противник может дойти до Крыма. Командующий созданной в Крыму 51-й отдельной армии генерал-полковник Кузнецов считал, что «центральная часть Крыма — это сплошной аэродром, о чем точно известно противнику», и строил оборону полуострова исходя из этого. Ключевое место в обороне полуострова, Перекопский перешеек, являвшийся, как тогда говорили, «воротами в Крым», фактически прикрывали всего лишь два полка 156-й стрелковой дивизии. Оборона была построена стандартным образом и состояла из двух оборонительных линий и предполья.

Такая глубина обороны была явно недостаточной, как и количество сил, непосредственно прикрывавших перешеек. Чтобы успешно противостоять наступлению противника, оборона на Перекопском перешейке должна была быть в состоянии выдержать удар целого армейского корпуса — наступать большими силами противник на узком перешейке просто не мог.

Если бы на Перекопе была создана глубокоэшелонированная оборона из трех сильных полос, каждую из которых занимала бы полнокровная дивизия, она позволила бы измотать на ней противника, использовав большую часть остальных сил для организации мощного контрудара.

Возможности для организации такой обороны были, но командование 51-й армии исходило из совершенно ошибочной оценки возможностей противника. В плане обороны полуострова, доложенном 28 августа Сталину, возможность самостоятельных действий частей 11-й армии вермахта на северном направлении вообще не рассматривалась.

Считалось, что попыток прорваться в Крым от противника можно ждать только после взятия Одессы и усиления группировки фон Шоберта 4-й румынской армией. При этом не рассматривалась и возможность наступления противника через перешейки без проведения одновременных десантных операций.

Ожидая чрезмерного усиления немецких войск, Кузнецов строил оборону без какого-либо запаса прочности. Удар каких сил могут выдержать всего 2 полка 156-й дивизии, никого не интересовало, — этот вопрос ни разу не обсуждался ни в одном из документов, касающихся организации оборонительных действий. Как, впрочем, не рассматривался и вопрос о нанесении противником одного, но сильного удара — через Перекопский перешеек.

Несмотря на то что северное направление признавалось наиболее важным, детального плана на случай различных действий противника на этом направлении не существовало. По сути, весь план обороны полуострова строился на допущении, что пока противник на Крым нападать не будет.

Поэтому концентрированный удар сил 54-го армейского корпуса явился для командования Крыма неприятным (точнее говоря, катастрофическим) сюрпризом. Несмотря на то что обе линии обороны были хорошо укреплены, задержать продвижение противника они не смогли. Узкая линия фронта давала противнику возможность максимально массировать огонь своей артиллерии, добиваясь невозможной в других условиях плотности огня, под прикрытием которого двигались штурмовые группы. На захват каждой линии обороны противнику потребовалось не больше одного дня. При этом положение усугубилось тем, что после прорыва каждой из оборонительных линий советские войска не отходили на следующую, а тут же начинали контратаки, пытаясь любой ценой восстановить положение.

Это лишало советские войска их главного преимущества. Они не заставляли противника наступать на укрепленные позиции по ровной местности, практически не имеющей естественных укрытий, а сами атаковали в невыгодных для себя условиях.

Оперативная группа Батова стала прибывать к месту немецкого прорыва только к вечеру третьего дня боев, и ее отдельные части пришлось вводить в бой с ходу, чтобы не допустить полного обвала фронта. Сам контрудар удалось нанести только утром следующего дня. Двух стрелковых дивизий и одной кавалерийской, входивших в состав опергруппы, для его нанесения было явно недостаточно.

Находясь в обороне на подготовленных позициях, эти дивизии могли бы измотать противника, однако, наступая на открытой местности, они понесли большие потери от огня немецкой артиллерии и на второй день практически полностью утратили боеспособность. Правда, и противнику быстрая победа досталась дорогой ценой. Немецкие части также понесли большие потери и в значительной степени утратили пробивную способность.

На прорыв советской обороны, строившейся в течение двух месяцев, у противника ушло 5 дней. Однако свои силы переоценило не только советское командование. То же самое произошло и с командовавшим 11-й армией генералом Манштейном. После непродолжительной перегруппировки измотанные в жестоких боях немецкие части всего через день после окончания наступления на Перекопе сделали попытку прорвать советские позиции на следующем оборонительном рубеже — в районе Пятиозёрья на Ишуньском перешейке.

Советские войска встретили противника на Ишуньских позициях точно в такой же конфигурации, как и на Перекопских. Первую линию обороны опять занимала двумя полками спешно пополненная 156-я СД. Но в этот раз ее сил оказалось достаточно. Немного потеснив советские войска, части LIV армейского корпуса не смогли прорвать даже первой линии обороны. Бои продолжались всего два дня, после чего Манштейн отдал приказ остановить наступление и даже отвел свои войска несколько назад.

Как признал впоследствии немецкий военачальник, им «не удалось воспользоваться плодами этой победы, достигнутой столь дорогой ценой… Попытка взять с ходу также и Ишуньский перешеек при нынешнем соотношении сил и больших жертвах, понесенных немецким корпусом, по всей видимости, превышала возможности войск».

Однако командование 51-й армией не сумело воспользоваться допущенной противником ошибкой и, наоборот, сделало из нее совершенно ошибочные выводы. После того как 11-я армия была вынуждена прекратить наступление на Ишуньском перешейке, советское командование снова получило время, так необходимое для укрепления обороны полуострова. Нашлись и возможности для увеличения численности войск, защищающих полуостров. Ставка ВГК приняла решение о прекращении обороны Одессы и переброске в Крым защищавшей город Приморской армии.